— Могу сказать, что сделала бы для Элиаса то же самое. И нет такой жертвы, которую не принесла бы мать ради жизни и благополучия своего ребенка, — Гермиона активировала камин и, пропустив в него Люциуса, последовала за ним домой.
— Только теперь я начинаю понимать, каким отцом можно и должно быть. Но боюсь, что для наших отношений с Драко слишком поздно, — идя по коридору в комнату Элиаса, Люциус показался ей усталым и печальным. Он остановился, ожидая, пока Гермиона расправит постель.
— Не поздно. Никогда не поздно понять, как важна для нас семья и наши близкие, Люциус. И как важна каждая минута, проведенная с ними, — уверенно возразила Гермиона и отошла в сторону, давая ему возможность положить мальчика на кровать.
— Надеюсь, ему никогда не приснятся из-за меня кошмары, как это случается с Драко… — задумчиво произнес Малфой, наблюдая, как Гермиона раздевает их сына и чистит его заклинанием.
Она тихо засмеялась в ответ.
— О, нет, уверена, что ему снятся поезда, обезьяны с красными задницами и фиолетовые фламинго, как и должно быть, — оставив Элиаса в майке и трусах, она прикрыла его одеялом и наклонилась, чтобы поцеловать в макушку. — Сладких тебе снов, миленький.
Люциус взъерошил кудри мальчика, и оба выскользнули за дверь. Следуя за Гермионой в гостиную, он невольно уперся взглядом в маленькую аккуратную попку, и поймал себя на том, что любуется округлостями в уютных потертых джинсах.
«Мерлин! Да я уже не помню, когда в последний раз думал о женщине».
Конечно, казалось странным, что проведя в тюрьме столько лет, он не жаждет наброситься на любую из них, мечтая только об удовлетворении желания. Много раз, думая об исчезнувшем либидо, Люциус осознавал, что радости секса, быть может, окончательно канули для него в Лету. И не сильно переживал об этом. В то время его волновали гораздо более важные вопросы, которые мучили и жгли огнем. Позже, когда он нашел Гермиону с Элиасом, и не знал, что с этим делать, потребности тела снова отошли в сторону. До последних дней… И особенно до этого момента, когда понял, что не может отвести глаз от, заманчиво покачивающихся, бедер.
«Черт!»
— Что ж, я пойду. Сегодня был долгий день, я знаю, что ты устала, — стараясь не смотреть на Гермиону, он остановился перед камином. Не смог удержаться — взглянул. И понял, что дыхание перехватывает. Она так открыто и искренне улыбалась ему. Почти нежно.
«Мерлин, она, что — флиртует со мной? Нет же! Нет, скорей всего это проснувшееся либидо заставило воображение разыграться. А я, дурак, лишь выдаю желаемое за действительное!»
— Спасибо тебе за сегодня, Люциус! Это был замечательный день, правда, — Гермиона пребывала в шоке от самой себя.
«Что я же делаю, Господи? Я, что — флиртую сейчас с Люциусом Малфоем? И наслаждаюсь ошеломленным выражением его лица? Нет, это все глупости. Глупости!»
— Может быть, поужинаем где-нибудь втроем на следующей неделе? Если ты будешь свободна, и захочешь, конечно, — откашлялся Люциус.
«Да уж! Давненько я не нервничал, как сейчас…»
— Ты знаешь мое мнение: для этого совсем необязательно куда-то ехать и тратить деньги.
— Знаю, но я бы очень хотел сводить куда-нибудь вас обоих. А не ужинать дома, — заупрямился вдруг Малфой.
— Ладно, так и быть, — приглушенно засмеялась Гермиона и даже не заметила, как потянулась и погладила его по рукаву замшевого пиджака. Это был абсолютно случайный дружеский жест, но оба тут же ощутили дрожь. Люциусу показалось, что воздух вокруг них сгустился настолько, что его можно резать ножом.
— Хорошо, еще обсудим это… Спокойной ночи, Гермиона, — Малфой почувствовал легкое удушье.
«Мне нужно срочно уйти от нее».
— И тебе спокойной, — тихо отозвалась та.
Когда он исчез в водовороте зеленого пламени, Гермиона тяжело опустилась на диван и уставилась в пустой камин.
«Господи, что я делаю?» — спрашивала она себя, не понимая, что происходит.
Положила руку на живот и попыталась успокоиться.
«Нет… Я… я не могу позволить себе увлечься Люциусом Малфоем, это слишком опасно. И может создать ненужные проблемы — и для меня, и для моего мальчика. Мерлин, я должна держаться от него на расстоянии. Ну, почему, почему Люциус так изменился? Почему сейчас он перестал быть тем заносчивым и высокомерным хреном, каким я знала его много лет? Тогда все было бы гораздо проще! И можно было б спокойно держаться подальше — абстрагироваться и относиться к нему, как к совершенно чужому человеку!»
Подходя к спальне, она взмолилась, чтобы мысли об этом мужчине оставили хотя бы во сне. Но через пару часов, очнувшись в поту с настойчивой пульсацией между бедер, Гермиона поняла, что мольбы ее не услышаны. И держаться на расстоянии от Люциуса будет намного сложнее, чем предполагала…
========== Глава 7. Из уст младенца ==========
В которой происходящее становится Элиасу все любопытней и… любопытней.
В среду вечером Люциус в одиночестве стоял посреди гостиной Гермионы, терпеливо ожидая пока они с Элиасом переоденутся для поездки в ресторан. Он ждал, сунув руки в карманы новенькой «тройки», которую пошил специально для него некий знаменитейший магловский кутюрье по имени Джорджио Армани. Стоила эта «тройка» небольшого состояния, не говоря уже о том, что сам мастер оказался невероятно нагл и высокомерен, но ожидание и неприятность от общения с зарвавшимся маглом того стоили: костюм и впрямь казался произведением искусства.
Взгляд Малфоя скользнул от кончиков собственных черных туфель к корзине, полной свежевыстиранного белья, стоящей на журнальном столике. В этом доме всегда пахло чистотой и каким-то почти неуловимым запахом домашнего уюта, чему Люциус постоянно и приятно поражался.
«Кто бы мог подумать, что подобные мелочи смогут действовать на меня настолько успокаивающе?»
Его внимание привлек клочок белого кружева, небольшим треугольничком виднеющийся на самом верху корзинки. Любопытствуя, Малфой потянулся и двумя пальцами приподнял его вверх. Глаза невольно расширились, потому как, развернув поднятое, он увидел не что иное, как пару миленьких женских трусиков. Богатое воображение тут же подбросило ему картинку той, кому они принадлежали… и лишь в них одних… Сдерживая стон, Люциус сжал зубы – пах нестерпимо заломило от напряжения.
– Мы уже готовы, – услышал он позади себя голос Гермионы и быстро бросил трусики обратно в корзину. А затем, скрывая столь явные доказательства собственного возбуждения, подрагивающими пальцами застегнул пиджак.
Обернулся. Элиас уже стоял совсем
