Бэра сунула в напомаженный ротик сразу две виноградины, с интересом за сестрой наблюдая. А Кассел смотрела в сад – на бесшумно падающий снег – водя по стеклу пальцем.
Нейрор-лечащий врач – это одно. Тираничный, требовательный и, пожалуй, безжалостный. Доводящий до отчаянья, до слёз в подушку, а ревела Дира в последнее время больше, чем за всю прожитую жизнь. Никогда не жалеющий, никогда не сочувствующий, язвительный. И порой сидящий у её кровати, когда она спала. Точнее, это Март думал, будто пациентка спит.
И шажок за шажком заставляющий саму поверить в выздоровление. В то, что ничто не потеряно и всё ещё можно вернуть.
Но Нейрор… Кто? Кавалер, ухажёр, потенциальный любовник? В общем, это совсем иное.
– Кстати, на то, чтобы тебя в человеческий вид привести, у нас минут пятнадцать – не больше, – вдоволь намолчавшись, заметила кузина. – Несчастный рыцарь у крыльца больницы уже полчаса мёрзнет, принцессу дожидается.
– Ты раньше об этом сказать не могла?
Дира едва с подоконника не свалилась.
– А надо было? – изумилась Бэра.
Нет, на свою двоюродную сестру Кассел не жаловалась, а порой и Близнецов за её существование благодарила. Но иногда желание придушить красавицу становилось почти нестерпимым.
***
Иллюзион блистал яркими огнями хрустальных люстр и бриллиантами зрительниц. А, заодно, поражал Кассел, привыкшей к четырём стенам и тишине, многолюдьем, шумом и огромным пространством. Кажется, Дире ещё ни разу раньше не приходилось чувствовать себя такой потерянной. Точь-в-точь, девочка, впервые с мамой большой магазин посетившая. Не слишком приятное чувство, заставляющее к Нейрору жаться. Но Март, вроде, и не против был. Наоборот, только сильнее её локоть к себе прижимал.
Правда, и про Бэру не забывал. И куда только подевались тяжеловесные неповоротливые манеры? Щебетал, как заправский салонный щёголь. А вот с Кассел они едва десятком слов обменялись. Но это даже к лучшему. Внятно Дира сейчас могла только мычать.
Пока спектакль шёл, она успокоилась, сердце перестало панически бухать. Но суть постановки так и осталась загадкой. Кажется, что-то на врачебную тему. По крайней мере, жёлтые халаты там мелькали. Но Кассел настолько обрыдло всё медицинское, что на экран-сцену она и смотреть не могла. К тому же пальцы Марта, её ладонь ненавязчиво поглаживающие, не давали толком сосредоточиться.
Глупо, конечно, и по-детски. Она не барышня-лицеистка, а он – не краснеющий курсант, чтоб вот так тишком за ручки держаться. Но что делать, если нравится?
К сожалению, всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Погас экран, убрав в небытие целующуюся на фоне заката парочку, зажглись люстры, вышли на сцену актёры, собирающиеся благодарственно-самовосхволяющие речи толкнуть, и Нейрор руку свою убрал. Наклонился, шепнул на ухо, что нужно дождаться, пока толпа схлынет. Но без такой заботы Дира бы и обошлась прекрасно. Про свою колченогость она и так не забывала.
Настроение вниз съехало – немного, но всё же.
– … часто спрашивают, как мне удалось столь точно передать непростой характер героя, – вещал на сцене красавец, кажется, исполнявший главную роль. Впрочем, с таким же успехом он мог дворника играть – Кассел-то всё равно спектакль не видела. – Это потому, что мне представилась уникальная возможность понаблюдать работу больницы изнутри. Так сказать, заглянуть через плечо профессионалов. Но особое впечатление на меня произвела одна доктор. Её имени говорить не стану, так как в нашей группе ни для кого не секрет: я был немного влюблён в эту удивительную женщину…
– Дира, это ж он про тебя! – Бэра пихнула кузину локтём в бок.
– Кто? – ничего не поняла Кассел, к речам красавца не слишком прислушивающаяся.
– Да актёр… Как же его? Господин Нейрор, согласитесь, про неё же говорит!
– Понятия не имею, про кого он там говорит, – буркнул мигом помрачневший Март.
– Да точно, точно!
– … мужество этой хрупкой девушки с лицом феи, одним прикосновением своих рук приносящей исцеление…
– Ты его знаешь? – Нейрор хмуро глянул на Диру из-под насупленных бровей.
– Да вроде, – пожала плечами Кассел. – Наверное, это его весной в отделении снимали.
– Он это, он! – не унималась Бэра, даже на месте подпрыгивающая от нетерпения.
– … её хрупкая фигурка рядом с операционным столом вдохновила меня на воплощение образа человека, всем сердцем преданного своей профессии…
– Думаю, сейчас тоже уйти можно, – рыкнул Март, хватая Диру за руку, волоча за собой. – Как раз проходы свободные.
– Ты с ума сошёл? – прошипела Кассел, нервно улыбаясь зрителям, едва успевавшим ноги с их пути убирать. И молясь про себя, чтобы токующий актёр не признал в ней ту самую «хрупкую фею» с какими-то там руками. – Март, я упаду сейчас!
– Не упадёшь, – пообещал седой таким тоном, каким обычно убить клянутся.
К счастью, на руки Диру взять, ему в голову не пришло, только под локоть поддержал стальной хваткой. И лишь вытащив Кассел в пустой холл, отпустил. Отвернулся, дыша как после марафонского забега. Провёл рукой по голове, растёр лицо.
– Хаос! – бормотнул под нос. – Опять все испоганил.
– Это что было? – поинтересовалась доктор, потянув его за рукав смокинга. Седой и не думал оборачиваться. – Я ошибаюсь или мне сцену ревности устроили? – Дира сама обошла мужчину, пытаясь в лицо заглянуть. Положила руки ему на щёки, заставляя на себя смотреть. Март, косясь в сторону, мотнул головой, вырываясь. Правда, не слишком усердствуя. – Нет, ты мне ответь: что это было?
– А я спокойно наблюдать должен?! Когда они все… На тебя! И этот ещё!.. – салонный щёголь куда-то слинял, уступив законное место полевому хирургу, способному связно говорить, только командуя.
– Они – это кто? – вкрадчиво уточнила Кассел.
– Мужики! – рявкнул Март. – Вечно круги нарезают рядом. И пялятся, пялятся!..
– То есть, всё-таки сцена ревности, – подытожила Дира, очень стараясь не улыбаться. Впрочем, старания, кажется, успехом не увенчались. – Получается, ты у нас не только деспот и тиран, но ещё и ревнивец? Красавец-мужчина, мечта любой женщины!
Нейрор попытался что-то сказать, но кто ж ему дал? С разговорами у них не очень ладилось, а вот целоваться, насколько Кассел помнила, получалось гораздо лучше.
И впрямь, очень даже неплохо вышло. Ну, это если сильно преуменьшить.
***
– Дира-а, ты не видела папку, красную такую? В ней ещё отчётность годовая?
– Не видела я никакой папки, – буркнула Кассел, по очереди юбки оценивая.
Синяя
