Вечером он решил погулять. Сам. Без сопровождения, без цели. Как свободный человек. Айре бродил по сумеречным весенним улицам, заходил в кафе, садился за столики. Познакомился с парой официанток, выпил пива. Было довольно неплохо, лучше, чем он думал. Домой Айре вернулся поздно и уснул одетым, раскинувшись поперек кровати. Ему снилась Ийя. Она танцевала с каким-то мужиком, увешанным медалями, как призовая гончая, и смеялась, глядя ему в глаза. Наутро Айре сна не помнил, но настроение было отвратительное.
Вскоре стало скучно. Кафе были одинаковые, официантки походили друг на друга, как яйца в корзине. Айре познакомился с одной певичкой и проводил ее до дома. Она предложила выпить кофе, и Айре почти согласился. Девочка была милая — вздернутый носик, пухлый рот, рыжие завитки волос. Айре смотрел на нее и представлял, как раздевает, нашептывая на ушко всякие ласковые глупости, как целует, как… и понял, что не хочет. Слишком много в его жизни было женщин, которые были безразличны ему и которым был безразличен он. Ему была не нужна еще одна. Айре поцеловал растерянной девушке руку и ушел, чувствуя себя полным идиотом.
Дома было не лучше. Айре бродил по пустым, разом потускневшим комнатам, не зная, куда себя деть. Варил кофе — и выливал остывший в раковину. Валялся в ванне, пока вода не остывала окончательно, и забывал спустить ее.
Спал Айре в спальне у Ийи. Он принес туда коробку с пазлом и полусобранную картинку, выложенную на картонке из-под вишневого пирога. Айре возился с головоломкой каждую ночь, периодически испытывая желание взвыть и швырнуть ее в стену. С Ийей это казалось интересным.
Время тянулось, как резиновое, тоскливое и пустое. Дни не хотели уходить, они цеплялись за Айре, не отпускали, волочились за ним мертвым грузом. Теперь Айре думал, что лучше бы он все же зашел к той певичке, было бы не так тоскливо. Потом — вспоминал, сколько в его жизни уже было секса, которого он не хотел. А потом думал, что другого вообще может и не быть. И он шел складывать пазл.
Айре сходил на вокзал, посмотрел, во сколько прибывает поезд из Гаалы. Дорога оказалась длинной, на прогулку ушло почти полтора часа. Айре записал время на календаре, напротив даты, когда должна была вернуться Ийя. Осталось двое суток.
Айре вылизал квартиру, отчистил покрытую мыльными серыми полосами ванну, сменил постельное белье. Приготовил жаркое, сверяясь поминутно с рецептом, и купил медовый пирог. В среду, в половине десятого, чтобы не опоздать, он пошел на вокзал. Айре стоял в зале у колонны, выдыхая горький сигаретный дым, и ждал. Наконец раздался звон колокола, возвещающего прибытие. Люди заволновались, встречающие пошли к перрону, носильщики, толкая перед собой тележки, выстроились у двери. Лязг металла, запах дыма, голоса — громкие, взволнованные. Айре стоял, не двигаясь, и смотрел на высокие двери. Наконец они распахнулись, толпа хлынула в них, растекаясь по залу. Люди шли и шли, Айре щурился, пытаясь разглядеть светлые волосы в толпе. Наконец он увидел Ийю. Она шла с высоким брюнетом, который нес ее саквояж, кивала головой чему-то, чуть улыбаясь.
Айре захотелось спрятаться за колонну. С чего вдруг он решил, что ее надо встречать? Почему он вообще думает, что она поедет сейчас домой? Она неделю общалась с людьми, возможно, с кем-то познакомилась. Вот с этим хлыщом, например. И вполне может иметь свои планы на сегодняшний день. И в них запросто может не быть Айре. Но тут Ийя обернулась, замерла, глядя на него, а потом радостно замахала рукой. Айре пошел к ней, сдерживаясь, чтобы не бежать, улыбаясь глупо и счастливо.
* * *В Гаале Ийе было скучно. Она так и не поняла, зачем была там нужна. Дипломатический корпус жил своей собственной, весьма насыщенной, жизнью, и в услугах офицера де Виалан абсолютно не нуждался. Ийя гуляла по городу, который раз знакомясь с одними и теми же достопримечательностями. Надо заметить, ничего действительно примечательного в них не было. Правда, в Гаале была собранная муниципалитетом коллекция картин — и, говорят, неплохая. Но Ийя абсолютно не разбиралась в живописи. Она купила пазл, но складывать его оказалось почему-то не так интересно, как было раньше.
Спустя два чудовищно скучных дня ситуация вроде бы изменилась в лучшую сторону. За обедом за столик к Ийе присел довольно эффектный брюнет, представился помощником атташе господином Корди. Молодой человек оказался исключительно инициативным, наверное, был гордостью и надеждой всего дипломатического корпуса Империи. Он пригласил Ийю в театр, отвел поужинать в ресторан, славящийся чем-то, что выглядело, как вареные слизни. От деликатеса Ийя отказалась, несмотря на все попытки юного дипломата сломить ее недоверие.
Они побывали на бегах, поднялись на местную пологую, как шатер кочевника, гору, и гуляли по парку. Дипломат был весел, непринужден, эрудирован. И, увы, скучен. К концу недели Ийя уже с трудом сдерживалась, убеждая себя, что осталось совсем чуть-чуть. Почему-то с Айре скучно не было. Ийя вечерами, оставшись в гостиничном номере одна, пыталась понять, в чем тут дело. Корди был умнее, эрудированнее. Они читали одни и те же книги, у них был общий круг знакомых. Но с Айре говорить было проще. Не надо было подбирать слова и придумывать что-нибудь небрежно-изысканное. Можно было просто болтать. Смеяться. С Корди не получалось смеяться. Многозначительно улыбаться тонким намекам и изящным каламбурам — сколько угодно. А смеяться — нет.
В поезде, когда они ехали домой, Корди зашел к ней в купе и протянул перевязанную розовой лентой бутылку вина из личной коллекции. Ийя поблагодарила, сунула подарок в сумку и еще пять часов дискутировала о чем-то интеллектуальном. Когда поезд прибыл, Корди взял ее саквояж и подал руку. Ийя любезно улыбнулась. На этот раз улыбка была вполне искренней. Как и испытываемое Ийей облегчение.
Когда они вошли в здание вокзала. Корди еще говорил. Помощник атташе был настроен решительно и собирался проводить даму до самого дома. Ийя огляделась, ища пути отступления, и заметила стоящего у колонны высокого худого парня, сосредоточенно всматривающегося в толпу. Какое-то время она отстраненно смотрела на него, не узнавая, просто любуясь чеканным смуглым профилем. Потом парень поправил волосы знакомым движением отбросив их назад, взглянул на Ийю. Только тогда она с изумлением поняла, что таращится на Айре. Он хмурился растерянно, вертел в
