В дверь постучали. Айре отодвинул ведро в угол, вытер руки о штаны и отпер дверь. На лестничной клетке стояли двое мужчин. Еще кто-то был на лестнице, чуть ниже.
— Госпожа де Виалан дома?
Айре оглядел визитеров. Одеты недешево, тщательно выбриты, туфли начищены до блеска. Выглядят вроде бы любезно, но как-то неправильно. Настораживающее. И эти люди внизу — они что здесь делают? Ждут? А зачем надо было всем подниматься?
— Нет. Госпожи сейчас нет, — он растянул губы в вежливой улыбке.
— А когда она вернется? Скоро?
— Нет. Она будет поздно вечером. — Айре был уверен, что сегодня Ийе не захочется встречаться с этими людьми. Если он ошибся — ладно, пусть Ийя его отругает. А визитеры пусть придут завтра. Но сегодня они с Ией собираются отпраздновать победу, и не надо этому мешать.
Айре начал закрывать дверь, когда мужчина потянул ее на себя. Айре дернул, дерево ударило о подставленный ботинок. Мужчина уперся плечом, второй тоже навалился на дверь — и Айре, не удержав ручку, чуть не вывалился на площадку. Его толкнули в квартиру, Айре ударил, чувствуя, как зубы царапнули костяшки пальцев. В коридоре стало тесно, Айре прикрыл голову руками, защищаясь от сыплющихся на него с разных сторон ударов, сполз на пол, свернувшись клубком.
— Так. Готово. Запри дверь. Ты и ты — осмотрите тут все.
Щелкнул замок, протопали вглубь квартиры шаги. Айре вздернули на ноги, завернули руки за спину. Он поднял голову, сплевывая кровь.
— Какого хрена? Что вам надо? Денег?
Мужчина посмотрел на него с какой-то отстраненной жалостью.
— Да зачем мне ваши деньги? Лезть не надо, куда не просят, понял? Трахал бы свою хозяйку, чтобы глупостями голову не забывала — и все нормально бы было.
— Моя хозяйка не спит с рабами, так что извини — разочарую. Это вы убивали? — Во рту стало сухо и кисло, а страха почему-то не было. Было странное чувство сожаления — что все закончится вот так, только начавшись. И персиков уже не будет.
— Я? Нет. Но тебя — придется мне, тут уж ничего не поделаешь. Извини, парень, ничего личного. Заткните ему рот и тащите в комнату. Давайте разберемся с этим, у нас еще много времени до прихода де Виалан. — Мужчина развернулся и, оставляя на ковре грязные следы, прошел в гостиную. И тут Айре понял. Понял, что когда его убьют, ничего не закончится. Они будут ждать Ийю. Она войдет в дом, совсем скоро — не зная, что произошло, не ожидая нападения. Он рванулся, выворачивая суставы, пнул одного из нападающих в голень. Тот разжал руки, и Айре бросился к двери. Кто-то сделал подножку, Айре упал, врезавшись головой в стойку для обуви, на зубах заскрипела пыль от сапог, ботинки полетели на пол. На него навалились, скрутили, кто-то перетянул рот шарфом, глуша крик. Айре лягался, крутился, как уж, пытаясь сбросить держащих его мужчин, глухо выл сквозь плотную ткань. Его втащили в гостиную. На стене, поперек картины с пейзажем, уже была надпись черной краской — "Рабы должны знать свое место".
Мужчина, рассматривающий корешки книг в шкафу, повернулся к Айре, покачал укоризненно головой.
— Зря ты так. Только хуже будет. Хотя, честно говоря, все равно будет плохо. Да ты и сам понимаешь, правда? — Айре смотрел на него бешеными отчаянными глазами и тяжело дышал. — Просто нужно, чтобы все выглядело так, будто тебя и твою хозяйку убили возмущенные поборники жесткого контроля за рабами. Среди них много молодых идиотов, способных на такие глупости. Ты ведь знаешь.
Мужчина потрепал Айре по щеке. Айре попытался пнуть его в пах, но не попал. Мужчина улыбнулся.
— Понимаю. Вполне понимаю. Поскольку твоя хозяйка — Древняя, ее убить нужно сразу. В спину, из-за угла, когда она войдет в квартиру. А вот тебе — не повезло. Ты — забывший свое место раб, который осмеливается вести себя неподобающим образом. Шлюха, появляющаяся на людях без ошейника. Нет, мне лично — плевать. Но выглядеть должно именно так. Поэтому тебе будет больно. Извини, но это — необходимо. Ренни, давай, готовься. Эри, раздень.
Айре почувствовал, как с него стягивают штаны, по горячей коже побежали мурашки. Он задергался, бессильно сжимая ноги.
— А почему я? У меня на мужиков вообще не стоит. Пусто его кто-то другой ебет.
— Потому что я сказал. Не стоит — подрочи. Давайте, перегните его через что-нибудь. Хоть на диван пристройте.
За окном послышался шум — подъехала коляска. Айре застыл, даже дышать перестал. Едва слышный металлический стук — захлопнулась дверца. Ийя. Сейчас она идет к дому. Две, три минуты — и она будет на пороге. Она должна знать, что здесь. Должна услышать. Айре расслабился, затих в руках державших его мужчин, попытался сползти на колени. Ужас изображать было не надо — он его и так чувствовал в полной мере. Руки, державшие его, чуть расслабились — и Айре всем весом дернул вниз, вырываясь, вскочил — и бросился на того, кто стоял справа, красивого белокурого парня, впиваясь пальцами ему в глаза. Блондин заорал, Айре вбил его в шкаф, сталкивая стоящие на полочке декоративные вазочки. Зазвенело стекло, посыпались с грохотом тяжелые книги. Айре оттащили, оскаленного, окровавленного, блондин вопил, держась за лицо. Айре поднял глаза — и увидел стоящую на пороге Ийю. Ее лицо дрожало, плыло, как талый воск, удлинялось, истончаясь, тело. То, что было секунду назад Ийей, шагнуло в комнату.
* * *Ийя вышла из коляски, вытащила сумку и захлопнула дверь. Персиками она не ограничилась, прихватила сыр, чесночный хлеб и копченую свиную грудинку. Тратить Теперь можно было не возиться с ужином. Ийя поднялась по лестнице, вытащила из кармана ключ и застыла. В квартире раздался жуткий вопль, грохот, что-то со звоном разбилось. Ийя распахнула дверь. Ковер был затоптан грязными ботинками, полка накренилась, и обувь рассыпалась по полу. Ийя уронила сумку и шагнула в коридор. Кто-то пронзительно кричал, зажимая руками лицо, между пальцами текла кровь. Трое висели на отчаянно вырывающемся Айре. Ийя увидела, что штаны у него спущены, он путался в них, как стреноженный конь. Ярость вспыхнула, холодная, сжирающая рассудок ярость. Тело стало горячим, оно менялось — под кожей, перетекая, принимая новую форму, мягкое, податливое. Мир замедлился, услужливо застыл, дожидаясь ее движения, налился цветами и звуками. Ийя видела, как расширились от ужаса зрачки у стоящего чуть в стороне высокого полноватого мужчины, слышала, как бьется его пульс. Остатки меркнущего сознания уцепились почему-то за надпись на стене — она пыталась ее прочитать, но уже не могла. Черные штрихи потеряли смысл. Люди двигались — медленно, словно сквозь
