Парцифаль был прав. Этот сновидец вряд ли устроил бы конец света.
«Я перышко», – подумала Фарух-Лейн.
Когда она вернулась в гостиную, Рамси сидел задом наперед на стуле рядом с убитой и разговаривал с Лилианой, которая стояла в дверях. Вид у нее был кроткий и полный сожаления. Он поднял палец, как будто Фарух-Лейн перебила его, и договорил:
– Все они, падлы, между собой знакомы – это точно – и нужно накрывать их быстро, иначе они успеют предупредить друг друга.
– Я думала, вы ждете в машине, – сказала Фарух-Лейн.
– Я хотела убедиться, что с вами все в порядке, – ответила Лилиана.
– Дорогуша, – сказал Рамси, – если хотите помочь нам, посмотрите следующее видение. Чтобы спасти мир и все такое.
«Я перышко», – подумала Фарух-Лейн.
Нет.
Она врезала Дж. Дж. Рамси с такой силой, что он полетел кувырком и стул за ним. Рамси упал на спину, и его ноги перепутались с ножками стула.
Стояла полная тишина. Рамси, очевидно, лишился дара речи. Губы у него двигались, словно он подбирал очередные идиотские слова, которые собирался сказать, как только отдышится.
Кулак у Фарух-Лейн болел, как будто она только что дала по морде придурку, потому что она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО дала по морде придурку. Прикусив губу, она взглянула на нового Провидца, ибо высокие принципы Модераторов требовали привлечь ее на сторону благородного правого дела.
Лилиана перевела взгляд с Рамси на Фарух-Лейн и сказала:
– Я пойду за тобой куда угодно.
67
Поскольку Хеннесси была явственно напугана до полусмерти, Ронан не стал озвучивать сомнения по поводу своего плана. Линденмер, в конце концов, чутко улавливал чужие мысли, и меньше всего Ронану хотелось придать силу тому, что лес мог для них создать.
Но это было опасно.
Опал и Хеннесси сидели, скрестив ноги, в центре лесной полянки, на маленьком симпатичном холмике, который поднимался из тонкой, как волосы, травы. Их окружало волшебное кольцо тускло-белых грибов. На краю поляны журчал маленький ручей, темный от палой листвы. Опал сидела позади Хеннесси, спиной к спине, с очень важным видом. Ронан изрядно полагался на ее способность служить посредником между ним и Линденмером.
Поскольку Ронан получал всё необходимое во сне в Амбарах – и потому что он предпочитал, чтобы все сонные последствия случались подальше от его физического тела – он обычно не использовал Линденмер таким образом. Он приходил сюда, чтобы почувствовать взаимопонимание, поймать энергию силовой линии, ощутить связь с чем-то большим, убедиться, что оно в нем не нуждается, и наоборот.
Он обычно не приходил сюда, чтобы спать.
Сон в Линденмере означал, что мысли немедленно станут реальностью. Чудовища появятся в ту секунду, когда ты о них подумаешь. Вокруг твоего реального тела поднимется океан. Двойники станут фактом – пока ты либо Линденмер их не уничтожишь.
Но Ронан не знал, как еще показать Хеннесси, что значит спать иначе.
Единственным другим вариантом было встретиться с ней в пространстве сна, как встретился с ним Брайд, но Ронан не обладал такой же силой. Мысль о том, что Хеннесси проснется с очередной татуировкой, слишком пугала, чтобы браться за это дело без серьезного подкрепления.
– Линденмер, – сказал Ронан вслух. – Для этого ты мне понадобишься весь.
И Хеннесси начала видеть сон. Не настоящий, потому что она не спала. Скорее, Линденмер начал видеть ее сон вместо нее.
Было темно.
На поляне воцарился сумрак.
Послышалась музыка. Играла старая джазовая пластинка – посреди шипения и треска живо и весело пел женский голос. Хеннесси не сказала об этом Ронану, когда описывала свой сон.
На поляне стояла женщина, только это уже была не поляна, а кладовка. Свет падал только из маленького, высоко прорезанного окна – серый, тусклый. Женщина была в белье и в халате, с размазанным по лицу макияжем. Она не походила на Хеннесси, но и не то чтобы разительно отличалась. Она держала в руке пистолет.
Женщина в халате поднесла пистолет к голове.
Дверь открылась (теперь там была дверь). На пороге стояла Хеннесси. Не та Хеннесси, которая видела сон, а другая. Она держалась немного иначе. Осанка мягче, плечи слегка опущены. На ней были белая футболка и джинсы с цветами на задних карманах.
– Мама? – сказала Хеннесси.
– Ты не будешь по мне скучать, – отозвалась та.
– Подожди, – попросила Хеннесси.
Сверкнул выстрел.
Сон рассеялся от грохота, и первая Хеннесси шагнула ко второй, которая смотрела на нее с границы волшебного кольца.
Ронан посмотрел на эту новую Хеннесси и велел:
– Линденмер, забери ее.
Лес рассеял вторую Хеннесси, мгновенно втянув ее в тонкую траву, как будто ничего и не было. У настоящей Хеннесси голова пошла кругом. Она прижала руку ко рту.
– Ты описывала другое, – заметил Ронан.
Хеннесси дышала тяжело и медленно, не в силах сосредоточиться.
Ронан осторожно подошел к ней и толкнул в плечо.
– Ты говорила про другой сон. Это что, воспоминание? Так было на самом деле?
– Погоди… секунду, – попросила Хеннесси.
– Нет, – заявил Ронан. – Никаких секунд. Линденмер видит сон за тебя. Ты себя не утруждаешь. Это правда было?
Хеннесси не ответила, и Опал осторожно забралась к ней на колени. Она отняла руку Хеннесси от горла, поцеловала ее, прижала к себе.
– Да? – спросил Ронан.
Хеннесси ответила таким же угрюмым тоном, что и Опал, когда не могла добиться своего:
– Я не хочу об этом говорить.
– Контролируй свои мысли, иначе ни хрена не получится, – приказал Ронан. Он снова отошел к краю поляны. – Попробуем еще раз.
Сполоснуть, повторить.
На поляне потемнело. Заиграла музыка. Женщина подняла пистолет.
– Не позволяй ему начинаться, – велел Ронан. – Не позволяй проигрываться.
Дверь открылась.
– Мама? – сказала Хеннесси.
– Ты не будешь по мне скучать.
– Подожди…
Снова появилась вторая Хеннесси, немедленно отделившись от первой. Как будто она снимала воспоминания слоями.
– Линденмер, забери, – нетерпеливо сказал Ронан.
Сон исчез; лишняя Хеннесси всосалась в землю.
Хеннесси вдавила ладони себе в глаза.
– Это правда было? – спросил Ронан. – Или мы играем в притворяшки?
– Я не хочу об этом говорить, – повторила Хеннесси.
– Зачем мы вообще здесь сегодня?! Ты хотя бы можешь попытаться?
Ронан подошел к середине поляны и сомкнул ладони над сшибленным грибом. Под его руками тот снова стал высоким и крепким.
– Еще раз. И пусть это будет настоящий сон.
Сполоснуть.
Повторить.
На поляне стемнело. Послышался джаз. Поднятый пистолет. Дверная ручка повернулась.
– Не ты, – сказал Ронан. – Кто угодно. Санта Клаус. Собака. Вообще никого – пустая комната. Блин, ты совсем не пытаешься это контролировать!
Дверь открылась.
– Мама? – сказала Хеннесси.
– Твою мать, ты даже не пытаешься! – крикнул Ронан и выстрелил в ту, другую Хеннесси.
Настоящая Хеннесси испуганно вздрогнула, хватая воздух ртом и цепляясь за траву. Она уставилась на пистолет в его руке.
– Откуда ты это взял?
– Линденмер – сон, – прорычал Ронан. – Я же говорил. Всё, что нужно сделать, – просто постараться. Он делает только то, о чем ты его просишь, а ты просишь вот этого. Я попросил пистолет. Линденмер, забери это дерьмо.
Пистолет и труп растаяли.
– Зачем ты это делаешь? Где настоящий сон?
– Я пытаюсь.
– Не похоже.
Опал привалилась к Хеннесси, жуя часы, которые когда-то подарил ей Адам. Стиснув в зубах ремешок, девочка проговорила:
– Она пытается.
Но доверять Опал не стоило. Она питала слабость к страдальцам, потому что и сама была из них.
– Еще раз, – сказал Ронан. – По крайней мере, наберись смелости и избавься от двойника. Ты понимаешь, что это – главное? Мы можем сделать очень много. А значит, мы должны быть готовы сделать то, что нужно, чтобы не запороть всё. Другие этого не понимают. А мы с этим живем. Еще раз.
Сполоснуть.
Повторить.
Темнота, джаз, пистолет, курок.
– Не давай двойнику выжить, – велел Ронан. – Если
