Герман солидно смутился.
— Ну ма…
Мамаша его перебила.
— Не нукай! Правда ведь, было все так, чего уж такого-то! А сейчас, гости дорогие, приедет священник! Мы ведь пригласили батюшку к нам за стол, он немного опаздывает, но ничего особенного, можно и без него выпить, пока в ожидании-то. Скоро, скоро по обычаю помянем рабу божию, невинную…
— Слушай, давай врежем, пока тут все эти рассядутся!
Марек с двумя рюмками в опущенных руках стремительно притиснулся к Глебу.
— Давай, чего ты, не стесняйся — все свои.
Марек оживленно вращал глазами и припрыгивал от нетерпения.
— Слушай, Глеб, представляешь, а все ведь так классно, классно!
— Чего ты раскудахтался? Пять минут назад ныл, как двоечник, а сейчас весь сияешь. Что-то счастливое произошло?
— Да тут такое дело, понимаешь… А, ладно! Тебе можно. Только учти — никто из наших пока ничего не знает. Галина тоже не в курсах. Понял?
Придвинувшись вплотную к столу, Марек шикарным движением плеснул себе еще водки. Подмигнул какой-то старушке, которая, пожалуй, единственная из всех гостей неодобрительно наблюдала за его вольностями, и быстро опрокинул рюмку в рот.
— Классно! Дак вот, слушай, история-то какая со мной приключилась. В конце прошлого года чего-то выскочил у меня нарыв вот здесь, в паху, справа, болел он все, болел, потом уже и нарывать стал. Да еще такая же болона, только поменьше, без гноя, под мышкой выросла, тоже справа. На ноге-то я сам мазью мазал, ну против воспаления которая, за неделю вроде как и зажило, а вот под мышкой не очень-то и болело, но не проходило никак. В наши-то больницы соваться не стал — сам понимаешь, у меня тут все медики знакомые, если что серьезное найдут, то растрезвонят по городу быстро. А то, что дело-то у меня с этой опухолью намечалось фактически могильное, я, можно сказать, уверен был сразу. Стал думать. Еще осенью, до всей этой истории, на рыбалке получилось у меня познакомиться с профессором из Москвы, приезжали они тут компанией ко мне на щуку, ну, позвонил я ему, рассказал про свои сомнения. Когда тот пригласил меня в свою столичную клинику сдать анализы, я быстренько втихую на денек к этому ученому смотался, оформил все как надо и вот, сам видишь, больше месяца тут в непонятках маялся — ведь еще в конце апреля ездил к нему на обследование…
Кудрявый Марек загадочно и счастливо улыбнулся.
— Сейчас-то этот профессор мне и звонил. Ага! Сам! Сказал, чтобы я не дурил, спал спокойно, — Марек хохотнул. — И со всеми. Говорит, что у меня простое воспаление лимфатических узлов. Где-то на льду перемерз, наверно, когда на налима ходили. Во как, Глеб! Жизнь-то, оказывается, прекрасна! Давай-ка еще по одной хряпнем, а?! И выкладывай побыстрее, что там у тебя за предложения ко мне имеются по бизнесу!
— Слушай, счастливо спасенный, ты еще со своими рыболовными участками не разобрался и с Назаром, а уже требуешь от меня других тем. Не надорвешься?
— Не, Глеб, я сейчас — как пионер! С Вадиком-то договоримся — я уверен. Он мужик-то свой, поймем друг друга. Его автомобильные кореша не профи в рыбном-то деле, совсем не конкуренты мне. Подергаются, подергаются немного, сами ничего толком сделать не сделают, лишь бы только нам все подходы к начальству не испортили. Я тебе вот что скажу… — Марек таинственно наклонился к плечу собеседника. — Дело то это очень денежное! Ни Назар, ни его братва пока об этом не знают. И это очень хорошо! Я что, не понимаю, что ли, какие у Назара привязки к ним?! Деньги, бизнес, ранее взятые обязательства. Я же не против с Вадиком вместе… Ну, ты меня понимаешь.
— А у тебя-то что интересное для меня? Ну давай, давай, не скромничай! Короче, все путем, предприниматель Азбель к бою и походу готов! — Марек счастливо икнул.
— Марк, это неприлично! — Галина гневно выхватила из рук мужа в очередной раз им наполненную рюмку.
— Ну ты даешь, мать! Ведь праздник же! Впрочем, пардон, тс-с… — Марек пьяненько приложил палец к губам. — А ты, Глеб, чего, как дворянин, каждый раз все вскакиваешь и перед нашими тетками раскланиваешься?!
— Уважаемая Галина, уймите эту рыболовную птицу-феникс. Посадите его для начала вот в то мягкое кресло.
Галина, плотно устроив в кресле супруга, встала рядом с ним и, все еще взволнованная, повернулась к Глебу.
— Вон, около того дедушки дама расположилась такая, в фиолетовом костюме, главврач наша Любовь Петровна…
Марек из своего бархатного заточения пьяно добавил:
— Ага, правильно, Любовь Петровна… Богато оформленная женщина… А муж у нее — Секс Иванович! И еще хо-ро-шо-ку-шающая жена прокурора с ними рядом, ага… А вон та распутная старушка…
— Послушайте, господин Фишман, уймите свои низменные инстинкты! Или, Марек, подреми немного, пока священнослужители не подтянулись. Деньги можешь посчитать в своем бумажнике — говорят, от икоты хорошо помогает.
Виталик показал Глебу пальцем от балконной двери, что направляется к нему.
— Чо глазки-то кукле строишь?
— Сколько таких вокруг, Виталик… Не рви сердце — я в порядке. Кстати, что за персонаж, эта Галина-то?
— Раньше, говорят, с одним местным быком путалась, он лесом занимался, оптовыми поставками, вагоны с кругляком куда-то за границу гонял, в казино ее с собой брал, на курорты. Потом его артель всю пересажали, вот Галина Марека-то нашего быстренько и захомутала. Были бы живы родители кучерявого — не допустили бы этого безобразия. А ему такая видная подружка только в радость…
Пятница 15.45. ПоминкиОпоздавшего священника, кургузого, черного, заросшего бородой до самых глаз, усадили на почетное место, ближе к Даниловым-старшим.
Бабульки засуетились, начали каждая на свой лад предлагать варианты поминальных действий. Кто-то, за дальним концом стола, призывал всех сразу же налить и выпить, белорусская же старушка настаивала, чтобы все прежде помолились. Через разноголосый шум прорезался тренированный голос дядьки-актера:
— Ну, братья и сестры, предлагаю для начала помянуть рабу божию Марию по православному обычаю…
Батюшка, по облику явно не Алексей, подробно осмотрел изобильные столы и с одобрением кивнул, давая старт грустной процедуре.
Налили по первой, начали креститься и закусывать.
Коренастый священник поднялся со стула, стал вещать в общее пространство чего-то тягомотное, не очень для всех присутствующих понятное, заботливо не выпуская при этом из руки полного стакана.
Капитан Глеб пристально смотрел на Жанку.
Вспоминать сейчас все хорошее не очень удавалось. Мешали круги под знакомыми глазами и маленькие морщинки в углах ее тревожного рта. Пушистые рыжие волосы не очень бережно были заколоты назад. Когда кто-то из гостей звал ее, Жанка поворачивала голову на голос медленно и нерешительно.
…Она задумчиво рассматривала шуршащих людей в стариковском углу и медленно
