Свежий речной воздух был с утра кстати, шагалось по плотному песку в удовольствие, но Глеб изредка хмурился, вспоминая…
Их одноклассница, рыжая и большеглазая Жанка, после окончания местного текстильного института покрутилась немного около своих заботливых родителей и подалась для чего-то в Москву. Первое время до него в моря доходили слухи, что Жанка хорошо устроилась в столице, выгодно вышла замуж, живет в своем трехэтажном доме и прочее, прочее. Потом, через несколько лет, когда он вырвался в родной город повидать матушку, Виталик Панасенко подробно доложил, что вот ведь Жанка все это время обитала в хорошем особняке где-то на Рублевке (или около — никто точно тогда и не знал, да и потом они подробностей не узнали), замужем была за олигархом, хозяином известного бренда пива — «Ну, ты ведь сам понимаешь!..» Потом внезапно вернулась домой в их маленький городок («Характер-то ведь у нее с первого класса был гонористый, хлопнула дверью и все, или, может, олигарх ее сам выгнал, обменял на молодую жену?»).
Глеб Никитин еще тогда сомневался в том, чтоб Жанка сама добровольно с Рублевки — да в их поселок… Рыжая все больше таинственно молчала, смеялась, дразнила их, что, мол, не успели мужички-землячки попробовать по знакомству на халяву знаменитого пива, вроде как бы по старинной-то дружбе…
Из Москвы она привезла дочку Маришку, забавное, симпатичное и абсолютно не провинциальное существо. Капитан Глеб назвал девочку Кудряшка Мэри, и это прозвище приклеилось к ней прочно. Так звали ее и в школе, и все знакомые, да и Жанка всегда веселилась по этому поводу, обнимая ее буйные нерусские локоны…
Глеб легко шагал к перелеску, внимательно смотрел по сторонам, отмечал детали, все пока было вроде хорошо, дышалось легко, но матушка-то не зря все же охнула, увидев утром круговую темноту под его глазами…
…Когда Жанка после своей московской эпопеи вышла здесь, в их городе, замуж за Германа Данилова упитанного военпредовского сынка из параллельного класса, Глебу Никитину как-то удалось в командировке вдребезги напиться, приятно удивив принимающую норвежскую сторону. А когда через полгода после этого он прилетел на очередные пару дней в родные края и впервые за несколько лет увидал Жанку, только чудом ему удалось не напиться подобным же образом и во второй раз.
Тогда они вместе планировали ее магазин.
Жанка представила старого друга мужу, предпринимателю, только начинающему тогда свой новый бизнес по тканям; увлеченно рассказывала Глебу о своих планах открыть магазинчик элитной одежды. Она была стопроцентно уверена, что их маленькому городу крайне необходим бутик с одеждой для концертов, приемов, официальных и торжественных мероприятий.
Они сидели в почти пустом кафе и трепались. Жанка напористо требовала от Глеба удивительных решений и необычных названий, а он умиротворенно потягивал холодный джин, смотрел на нее и смеялся…
— Общая тема должна быть музыкальная, в основном строгая классика. Правильно? Как ты считаешь, Глеб?
— Ага.
— Оформлять магазин я заставлю их так: во-первых, акцент на черно-белый цвет, ну как клавиши на пианино, как ноты; у окна поставлю рояль… Чего ухмыляешься? Перетащу от даниловских стариков, им все равно инструмент уже не нужен… Слышишь?
— Ка-анешно…
— На рояле будут лежать старые бумажные выкройки, ноты там, журналы мод всякие, ну, как на полке… Девчонку, продавщицу, возьму одну, чтобы на рояле немного могла, так, изредка побренчать.
— Витрина?.. Слушай, а может, в витрине сто́ит на простых стойках развесить запчасти от классических костюмов — пиджаки, жилеты, брюки, платье пышное такое… Так-с, действительно, расставить эти вешала со смокингами вокруг музыкальных инструментов в витрине, притащить откуда-нибудь контрабас, скрипку, трубу эту деревянную, как ее правильно-то — фагот или гобой, а? Получатся вроде как абстрактные музыканты, а еще можно добавить туда черный цилиндр на вешалке, белые перчатки в рукава смокинга вставить… Классно будет! Правда?!
— Черное, белое, черное… Послушай, мой монохромный друг, ты радугу-то хоть раз в своей жизни видела? Представляешь, в мире еще и зелененькие, и красненькие цвета есть, которые, несомненно, пригодятся для твоего зеброидного магазина, а?
— Не перебивай меня, внимательно следи за женской мыслью, — Жанка нетерпеливо махнула на него рукой.
— Черно-белые тона с обязательным ярким элементом. Не спорь. Думаю, можно придумать красный цветок в лацкан смокинга или красную букву в названии над дверью, женскую перчатку бальную тоже обязательно красную, можно бросить на рояль, а?
Жанка забавно задумалась и поднесла к носу карандаш.
— Закажи мне мороженого. И сам думай тоже! Нечего…
— Хорошо. Чувствую, что задолжал тебе малую толику креативности и стыжусь, представь себе, страшно стыжусь! Короче, мэм, записывай!
Они хохотали и спорили в тот день и когда он предлагал по очереди назвать Жанкин крохотный супер-магазин «Пикколо», и «Карузо», и «Лайза»… Он помнит, как она замерла с ложечкой мороженого у рта.
— Все. Точка. В нашем городе будет магазин «Ла Скала». С меня коньяк.
Глеб вкрадчиво наклонился к ней.
— А слоган?.. Слоган у тебя есть? Утверждают, что в Сан-Франциско в этом сезоне модно слоганы специально для бизнеса придумывать. Как ты насчет этого?
— Не дури, капитан Никитин, коньяк ты уже заработал, ну вот и придумай этот… как его, слоган.
— Вни-имание! Вторую порцию замечательных мыслей — в студию! Записывай, записывай, подружка — ты рискуешь пропустить что-нибудь из шедевров.
Глеб подпер голову рукой и с улыбкой уставился на рыжую.
— «На высокой ноте любви» — р-раз! «Совершенная гамма возможностей» — два! «Белый танец, господа» — и тр-ри! Возможен вариант — «Одежды маленький оркестрик…». Хотя… Пошловато, проехали. А как ты смотришь, уважаемая магазиновладелица, на такое: «Клиентов выбирают. У нас хороший вкус». А? Ладно, не морщись, держи на закуску. Во-первых, «Звуки близкого счастья»; во-вторых, «Ни одной неправильной ноты»… Твои административные старушки должны моментально сходить с ума, переступая порог такого замечательного магазина!
Он тронул тогда Жанку за прохладную руку.
— А ты ведь уже позабыла, что я не пью коньяк…
Обогнув невысокие кривые столбы со старой колючей проволокой, Глеб поднялся на пригорок и еще раз отметил про себя, что место для костра они тогда давным-давно выбрали для своих вылазок на реку правильное, хотя вроде особенно-то и не планировали прятаться от других. Случайным в их компании людям эта травянистая площадочка казалась неинтересной и вроде как бы стратегически невыгодной. Посторонние считали, что веселиться, сидя за невзрачным бугром около «колючки» да еще и без козырного вида на реку… оно как-то, ну в общем, неподходяще.
Такое неприглядное, на первый взгляд, местечко лишних людей не привлекало, другие отдыхающие компании размещались обычно внизу, у реки, одинаково там шумели и визжали на стандартно обжитых костровых местах. Ни разу не было случая, чтобы их уголок был занят, да и приезжали они
