— Он бы сказал именно это, — я сделала крошечный глоток терпкого вина, — сама удостоилась такого звания…
В комнате воцарилась тишина, потрескивания свечей нарушали ее, но не заполняли полностью. Амори не говоря ни слова наблюдал за мной, периодически делая глотки вина. Я с проступившим волнением и некоторой неловкостью крутила в руках бокал, не спеша его опустошать. Нескольких крупных глотков мне хватит, чтобы начать мыслить нетрезво, а после последнего нашего общения под влиянием алкоголя, мы едва… Впрочем, зачем вспоминать об этом в такой момент?
К нашему общему удивлению, дверь тихонько отъехала в сторону, пропуская внутрь пушистый коричневый хвост. Амори недовольно нахмурился, следя взглядом за визитером. Генрих, обернувшись, сначала замер, а затем, махнув лапой, весело воскликнул:
— А я думал, ты спишь, — он запрыгнул ко мне на колени, — а у вас тут свечки, еда… — Генрих стянул виноградинку, — романтика.
— Да вот, решили поужинать, — я расслабленно выдохнула. Вовремя моя белка явилась. Тишина стала совсем уж невыносимой. — А ты откуда?
Генрих двумя лапами закидывал в рот виноград, раскорячившись между двух тарелок.
— Да я… — проговорил он с набитым ртом. — Дела были… шашные.
— Какие? — переспросила, не до конца понимая.
— Шаш-ны-е.
— Шашные?
— Тьфу, — Генрих выплюнул косточки, — важные, говорю, дела были.
Ам долил себе вина, хмурясь все сильнее. Чем он на сей раз недоволен? Не к белке же он меня ревнует, право слово… глупость какая…
— Когда свадьба? — Грызун разлегся на спинке кресла с яблоком в лапах.
Амори, молчавший до сего момента с хмурым выражением, не менее мрачно сказал:
— Не поверишь, самому интересно.
Это такая форма психологического давления? Я поочередно посмотрела на обоих, Ам, перестав хмуриться, допивал вино, а Генрих беззаботно грыз яблоко.
— Почему вы думаете, что она будет? Я еще не дала своего согласия.
—”Еще”, - зацепился за слово грызун, — а когда дашь?
Уголок губ Амори дернулся в улыбке, но он спрятал ее за бокалом.
— Я ничего не решила, — как можно ровнее ответила я, начиная понемногу раздражаться. Это что, спланированная акция “склони Светозару к согласию”?
— У-у-у… — затянул Генрих. — Ты хочешь лишить меня возможности повеселиться?
Вот же… хорёк.
— Ты и так всегда веселишься.
— Признай — ты зануда, — Генрих покачивал задней лапой, догрызая яблоко. — Свадьба — это не просто веселье, это масштабное торжество, девочки, белочки, халявная выпивка и море еды, — у него загорелись глаза, словно он говорит о чем-то предстоящем.
— Так устрой свою свадьбу, не вижу проблем.
Амори наблюдал теперь за нами с любопытством и скрытым в глазах весельем. Весело ему!
— Не, — отмахнулся грызун, — на своей никаких девочек и белочек. А на твоей можно.
Наглый, неисправимый хорек. Девочек ему, белочек… выпивку… а не жирно для одной маленькой белки? Я безмерно его люблю, но… обнаглел!
— Если я соглашусь, ты узнаешь об этом первым, — заметив вздернутую бровь Ама, исправилась:
— Вторым точно узнаешь.
Генрих кинул огрызок на пустую тарелку из-под ужина, отряхнул лапы и, вытерев рот салфеткой, сказал:
— Ну, ты сильно не затягивай, веселье ждать не любит. Вообще с вами хорошо, но надо идти, дела торопят. Даже не уговаривайте остаться, все равно не смогу, — он покосился на нас с Амори, ожидая уговоров, — и умолять не надо, — он снова проверил реакцию, — вы зануды, — заключил Генрих и вышел за дверь.
Никогда не перестану ему поражаться. Как в таком маленьком тельце помещается столько наглости и… наглости? Мне теперь интересно, как они с Лосом ладят. Он ведь тоже не сахар. Генриху фору даст. И грызун за словом в карман не лезет. По законам логики, они уже должны были друг друга убить. Ан нет, живы. И Лос позволяет Генриху вольности.
— И с ним ты собралась на фестиваль? — лениво вопросил Ам, указав пустым бокалом на дверь, чтобы в следующую минуту наполнить его снова.
До вечера я была уверена в своем решении и в том, что Амори не будет против. Теперь же сомнения накрыли волной.
— Ну… да, — неуверенно сказала, зажевав от волнения виноградинку.
— Нет, — прозвучало мрачно и непоколебимо.
Хмуриться настал мой черед. Во-первых, он уже допил бутылку вина. Один. Мои пол бокала не считаем. Во-вторых, причины его командного тона мне понятны, но вызывают противоречия. В-третьих, мне нравится его отношение к Генриху. Да, вместо инстинкта самосохранения большой орех, но по части веселья ему равных нет. А я хочу на фестивале повеселиться, все-таки, а не уныло бродить среди радостной толпы.
— Может, лучше завтра обсудим этот вопрос? — внесла я дельное предложение, рассчитывая на его благоразумие.
Амори неподдельно удивился, но с прежним серьезным выражением лица поинтересовался:
— Думаешь, я пьян? — я кивнула. — Чтобы меня напоить нужно литров пять такого вина. Или чего покрепче. — Усмехнулся он, а я вот засомневалась.
Мне не доводилось ранее общаться с пьяными мужчинами, я не знаю, как они себя ведут и не представляю их линию поведения, но Ам если не слишком пьян, то просто пьян.
— Хорошо, ты не пьян, — я выбрала линию поведения разговора с душевно больными. С ними просто надо соглашаться. С пьяным точно должно сработать. — Но давай мы поговорим про фестиваль завтра? Сегодня уже поздно, пора спать…
Химик одарил меня прищуром.
— Ладно, — сказал он абсолютно трезвым и твердым голосом, — завтра.
Ам поднялся плавно и тягуче, словно хищник.
— Имей в виду, решение свое не изменю, — химик воспользовался моим молчаливым возмущением и улизнул из комнаты не попрощавшись.
Прощание мне не столько требовалось, сколько возможность возразить. Я костюм специально подбирала, чтобы с Генрихом гармонировать. Я уже вижу, как он сидит у меня на плече и мы идем пританцовывая в такт раздающейся со всех сторон музыки. А Ам одним своим занудным “нет” хочет всё испортить. До фестиваля точно не дам свое согласие. Иначе ведь категорически возразит против Генриха. Вот потом можно… Но я все равно еще подумаю.
Глава 9
Утро следующего дня началось с монотонного нытья над ухом одной не в меру говорливой белки. Генрих пытался смотивировать меня на подъем жалостью и сетованием на нелегкую беличью судьбу. Не дождавшись ожидаемого результата он перешел к другому методу — шантажу. Генрих, взамен на мой быстрый подъем
