На подступах к сцене ноги перестали гнуться, руки задрожали и я начала продумывать пути отхода… Но люди за мной замкнулись, отрезая путь назад, и я осталась одна возле сцены.
— Поднимайся, моя дорогая, — ласково проговорил Король.
Поставив дрожащую ногу на первую ступеньку, я ощутила сильные руки на талии, которые и не дали мне упасть из-за соскользнувшего каблука. У Амори на лице было написано… ничего. Как и всегда. Но черты лица, обретшие жесткость, говорили, что он как минимум недоволен.
Не без помощи Ама поднявшись на сцену, я, затаив дыхание, посмотрела на всех собравшихся… Мама моя… Забери меня отсюда…
— Дед, что происходит? — Тихим, но ледяным тоном осведомился Амори.
— А то, дорогой мой внук. Я возлагал на тебя большие надежды, а ты отказался от престолонаследования, Лос в категорическом отказе, мне нужны наследники! — грозно зашипел Король. Мне стало дурно, вдобавок вино постучалось в голову, не спрашивая разрешения войти.
— Хочу заметить, — решила вставить я свое веское слово, — я еще не дала своего согласия.
Король с грозным прищуром посмотрел на меня и я сразу поняла — теперь отказать не получится. Даже если откажу, меня все равно на нем женят… то есть выдадут замуж.
— Я этого момента сорок лет ждал, — хмуро поведал Король, — так что стойте и не мешайте.
Ам сжал мою руку, левой притянул спиной к себе. Все-таки не дает ему мое платье покоя. Интересно, а я нравлюсь ему в нем? Или нравлюсь так же, как и всегда и он ничего не испытывает при виде меня в этом платье?
Вино плотно обосновалось в моем организме, что сказалось и на мыслях, и на восприятии происходящего и вообще я не слушала Короля и его последующую речь, я с блаженством поглаживала руку Ама, покоящеюся на моей талии.
— Ты пила? — неожиданно хриплым шепотом спросил Амори, наклонившись к моему уху.
— Чуть-чуть, — призналась я, — один бокал.
Тихий, какой-то сильно обреченный стон вырвался у Ама, а я поспешила его успокоить:
— Я себя полностью контролирую.
Ответа не последовало. Либо не поверил, либо поверил, но нечего сказать. И ладно. Сейчас Король речь закончит, и пойду дальше искать пропавших друзей. Бал же! Веселиться надо. А они пропали… Непорядок. Совсем непорядок.
Речь я хоть и прослушала, но конец четко уловила:
— … и да, чуть не забыл, мужчины, к вам обращаюсь, кто девочку пальцем тронет, казню на месте, — он добродушно улыбнулся, и дал команду продолжать веселье.
К слову, продолжать никто не спешил. Все смотрели на меня и на Ама и я затылком ощутила недовольное дыхание химика. Раньше он меня защищал, а теперь вот и Король вступился… Оно, конечно, хорошо… Защита, безопасность… Но ко мне же теперь на сто метров никто не подойдет.
Мы спустились следом за Королем, не успела я заметить, а его уже нет. Ам с напряженным видом обводил толпу взглядом, видимо дедушку выискивал. Не нашел. Зато к нам начали подходить все, кому не лень, и поздравлять, уточняя, когда состоится долгожданное торжество. Мы не обсуждали ни дату, ни само торжество, ни вообще что-либо, связанное со свадьбой. Какого же было мое удивление, когда Амори на вопрос министра внешней политики: “На какую дату нам с супругой ничего не планировать?”, ответил “Пятнадцатое июля”, что всего через две недели! При посторонних людях возмущаться я не стала, но мне удалось вырвать его из цепких лап поздравляющих и увести в гостевую комнату, для выяснения деталей, которые почему-то обошли меня стороной.
— Мы разве обсуждали дату свадьбы? — спросила я спокойным тоном. — Разве ты сделал мне предложение? Разве я дала свое согласие? Или, может быть, ты снова все решил за меня и даже платье свадебное выбрал? — я не старалась скрыть иронии. Не в этот раз.
— По порядку: нет, не обсуждали, нет, я не делал тебе предложения, нет, ты не дала своего согласия, да, я решил за тебя, нет, платье выберешь сама.
Он присел на подлокотник мягкого широкого кресла. Как великодушно предоставить мне самой выбрать платье и как все-таки обидно, что он продолжает все решать за меня, даже когда решать должны мы вместе. Хотя бы дату. Хотя бы моего согласия дождаться он мог? А предложение сделать? С цветами, кольцом… можно без цветов… да и без кольца тоже можно. Сам факт!
Слезы напросились сами. И я не знаю, виной тому вино или обида на Ама, но соленые дорожки заструились по щекам, очертания размылись… Я не хотела, чтобы он видел мои слезы, мою слабость, но остановиться я не смогла. Словно кто-то открыл кран и закрывать отказался. Все, о чем я до этого молчала, вылилось в неконтролируемый поток слез.
— Слезы, — мрачно констатировал Амори. Я оттолкнула его в попытке меня обнять, но он все равно заключил в объятия, не позволяя вывернуться. — По какому поводу сырость? — мягко спросил он, успокаивающе поглаживая по спине.
Я спрятала мокрое от слез лицо у него на плече, ничуть не беспокоясь, что его рубашка намокнет.
— Ты… Ты все решил сам, — прерывающимся от слез голосом произнесла я. — Ты никогда не оставляешь мне выбора… — я всхлипнула.
— И это повод? — спросил с неподдельным удивлением.
— Не знаю, — честно ответила я, — просто обидно очень… и слезы сами потекли…
Ам продолжил гладить меня по спине, а я постаралась унять рыдания… Получалось, откровенно говоря, плохо. И в тот самый момент, когда я отстранилась от Амори, чтобы сходить в уборную, в дверь вломились четыре человека. Четыре предельно веселых человека во главе с Королем.
— Дите мое, надеюсь, это слезы радости? — с видом довольного жизнью человека поинтересовался Король, протягивая ко мне руки.
За ним шла супруга, не обратившая на меня и мои слезы никакого внимания, а за ней…
— Светик, — пропела мама, с радостной улыбкой тоже протягивая ко мне руки, — почему ты плачешь?
Король, успевший заключить меня в по-отечески крепкие объятия, отпустил, передав “эстафету” маме. К ней я прижалась с наибольшим удовольствием, мгновенно ощутив ее тепло, ласку и нежность… и рыдания только усилились…
