— Что ты скажешь насчет домика у моря?
— Я скажу, что ты очень спешишь, — она закусила губы.
— Спешу. Мне уже тридцать пять. — Она усмехнулась. — Ладно, пока ограничимся трехкомнатной квартирой… — Лаки округлила глаза, но я не дал ей возразить: — У меня просто очень маленькая, так, перебиться недельку-другую. Кайл, мне нужен риелтор…
— Он у тебя уже есть, — Грейв поставил перед нами две тарелки. — Прошу. Надо отметить ваше возвращение.
Мурена морщилась и ежилась в моих руках, но черта с два я ее больше выпущу.
— Даже не думай, — шепнул ей на ухо. — Ты согласилась…
Я помнил про терапию. Возьму отпуск и займусь этим. Буду убеждать каждый день, что не брошу больше и не причиню боли. На задворках сознания маячила призрачная мысль, которая нравилась все больше — я уйду с поста капитана «Вилли». Найдут другого.
Я ей должен жизнь. Дважды.
— Даррен, Лаки, — Кайл уселся, наконец, напротив, — у меня к вам разговор. Точнее, я надеюсь, что просто констатация факта, и дискутировать мы на эту тему не будем. — Мне нравилось, как Грейв действует на Лаки — она вжалась в меня сильнее. — Харрес отдал мне твою дочь, вероятно, надеясь, что я обрадуюсь и отстану от него, — он усмехнулся. — Обозначил, правда, свои ожидания несколькими звонками от влиятельных людей… — С угрозами. Понятно. — Но теперь это не устроит гораздо более влиятельных людей, — он сделал многозначительную паузу. — У меня поддержка президента. Я буду убирать Харреса…
Я чувствовал, как у Лаки намокли ладошки, которыми она обнимала мои руки. Она задышала чаще, прикрыла глаза, болезненно морщась.
— …Смотри, — Кайл внимательно посмотрел на Лаки, — есть два варианта. Первый — мы привлекаем его по твоему делу. Но придется ходить на заседания суда, давать показания и проходить медэкспертизы. — Он снова сделал паузу, прежде чем продолжить: — Второе — на него тоже есть обиженные, готовые давать показания. Я уже поднял три громких дела, за которые его закроют пожизненно. И тогда ты его просто больше не увидишь.
— Вот и отлично, — не задумалась она, и я одобрительно сжал ее в объятьях сильнее.
«Домик у моря. Однозначно и как можно быстрее».
Эпилог
— Курт Харрес, настоящим приговором вы лишаетесь должности, заключаетесь под стражу и направляетесь отбывать пожизненный срок без права обжалования и залога. У вас есть, что сказать суду?
Курт промолчал.
— Всем встать!
Я вздрогнула от удара молотка, но Даррен сразу притянул меня к себе, и я с готовностью спрятала лицо у него на груди.
Слышала, как загомонил в зале, как завопила мать Курта, кажется, упала… Чувствовала спиной тяжелый взгляд бывшего мужа, когда его вели по проходу, но Даррен не выпустил меня из рук, не давая обернуться.
— Тш… — коснулся виска губами.
Зря я пришла. Думала, выдержу, посмотрю в глаза тому, кто сломал, и поставлю точку в этом страшном кошмаре, но сделала только хуже. Меня всю трясло и выворачивало, а в глазах стояли слезы. Но плакать нельзя — на выходе нас ждали журналисты.
Они, собственно, теперь ждали меня везде и всегда. Я даже погулять с ребенком не могла выйти спокойно. Кайл приставил ко мне охрану сразу же, и я привыкала к пристальному вниманию общества.
Я подняла глаза на Даррена, понимая, что в этот самый момент он смотрит на Курта. Спокойно, равнодушно… И была ему благодарна, что поставил точку вместо меня. Я бы не смогла.
Я вообще стала какой-то слабой рядом с Дарреном, но мне это нравилось. Времена бесконечного бегства и борьбы прошли. Когда он сказал, что жить буду с ним, я возразила последний раз. Дальше — вложила свою жизнь в его руки и отдалась ему целиком и полностью.
Теперь мы жили в просторной трехкомнатной квартире на невообразимой высоте. Ее и правда быстро подобрали — всего за неделю. Но мы почти не участвовали в ее оформлении. Даррен только протягивал мне планшет временами с каким-нибудь проектом спальни или кухни, и я не глядя ставила галочку. Ну какая мне разница после моей квартирки в черном квартале?
Когда Даррен ее увидел, долго молчал. Я впервые узнала, как красноречиво жестко он умеет молчать. Лучше бы говорил и ругался. Но он только протянул руку к пакету с вещами и так хлопнул дверью, выходя за мной из квартиры, что в ванной, кажется, упало зеркало. То самое, в которое я смотрелась по утрам…
Стоило обосноваться на новом месте, я сразу ринулась устраиваться на работу, но тут же получила щелчок по носу. Даррен первым делом вернул меня в клинику к доктору Драйзеру, и уже через неделю я вышла оттуда с двумя почками. Нервное было время, потому что Джи осталась с Дарреном. Сначала я думала, что попрошу Рошель взять ее на это время, но двое самых важных для меня людей быстро изменили мое мнение. Даррен сначала забирал дочку из садика, потом оставался с ней гулять на площадке. Вскоре я застала сладкую парочку за чтением книжек, а когда Джи попросила Даррена уложить ее спать и поцеловать на ночь, поняла, что можно выдыхать — капитанское обаяние покорило еще одно девичье сердце.
Навещали они меня в больнице уже в обнимку, и время без меня только пошло обоим на пользу.
На самом деле папы у моей дочери не было никогда — Курт не проводил с ней время вообще, а в мое отсутствие сдал нянькам и гувернанткам. Теперь Джи училась доверять новому мужчине в ее жизни, как и я. Собственно, Даррен пользовался проверенными методами и с ней — повел Джи на «Вилли», пока меня не было, чем влюбил в себя мою дочь окончательно.
Только потом я узнала, что он показывал лодку новому капитану…
— Пойдем, — шепнула Даррен и повел меня к выходу из здания суда.
Плотная завеса из репортеров была пройдена с рекордным временем, и вот мы уже сидели в автомобиле, увозившем нас прочь.
— О чем думаешь? — спросил он, но голос прозвучал неожиданно глухо.
— О том, что ты почему-то не зовешь к себе на колени, — и я сама бесцеремонно влезла к нему в руки, любуясь его усталой улыбкой.
Со своей отставкой он совсем вымотался, потому что просто так убрать из жизни «Вилли» оказалось сложно. Оставалась куча нюансов, и Даррен, невероятно переживавший за свое детище, мотался на лодку каждый день, обучая новый экипаж. Не все согласились перейти под командование нового капитана, да и предателя тоже нужно было заменить.
— Со мной все в порядке, — улыбнулась. — А вот с тобой…
Меня беспокоила эта его идея с отставкой. Я несколько раз пыталась предложить компромисс, переживая, что он из-за меня отказывается от дела всей жизни. Но он лишь отрицательно качал головой и
