"О да, я устрою тебе, "любимый", вечный покой. Если этот убогий Лин, конечно, не шутил".
Все так же ощущая странную легкость в душе и теле, она позволила двум мужчинам буквально отнести ее в самолет.
Блондинка уселась на мягкое сидение, пристегнулась и протянула руку к подносу с множеством бокалов шампанского.
— Выпьешь со мной? — игриво обратилась она к Айзексу.
— Конечно. Кстати, где наш священник? О, вот и святой отец, — мужчина обернулся и помахал священнику, который с уныло-угрюмым видом неловко залез по трапу и почти упал в кресло, заглядывая в иллюминатор. — Ну, Джон, тебе я не буду предлагать выпивку.
— И то спасибо, — буркнул худой мужчина в длинной черной мантии поверх черных же брюк. Он подергал тесный воротничок, вытащил из кармана платочек и начал тщательно протирать лицо, взмокшее от жары.
— Мне кажется, ты слишком тепло оделся, — беря бокал с подноса и чокаясь с Лизой и присевшим рядом с ним Томом, заметил мужчина.
— Ну, не могу же я проводить свадебный обряд в шортах и гавайской футболке, — все так же раздраженно заметил мужчина. — Я же священник, а не клоун.
— О, ваша братия отлично зажигала во времена Инквизиции. Тогда вы такие представления организовывали. Закачаешься. Куда там современным ужастикам, — хмыкнул Айзекс. — Ладно, дорогие мои, взлетает. Лин, давай, — крикнул мужчина.
Дверь кабины пилота приоткрылась — и пилот выглянул на минуту, чтобы кивнуть хозяину.
Лиза ждала какого-нибудь знака. Но Лин даже не взглянул на нее, а через мгновение снова скрылся в кабинке.
И напряжение снова накинулось на нее, словно дикий зверь на вожделенную добычу. Лиза вымученно улыбнулась и отпила глоток шампанского.
— Мы будем долго лететь? — священник с отвращением глянул в иллюминатор. — Терпеть не могу самолеты.
— Конечно, — с энтузиазмом, совершенно не обращая внимания на его плохое настроение, отозвался Айзекс. — Но церемонию, я думаю, можно уже начинать. Пока тебе не стало совсем худо. Не хочу, чтобы ты испортил мою свадьбу своим зеленым цветом лица.
— Угу, как скажешь, — священник поднялся, рефлекторно хватаясь за спинку своего кресла. — Так когда начнем?
— Дорогая, ты готова? — обернувшись к невесте, очень нежно произнес Айзекс.
— Да, конечно… Я всегда готова, — мягко улыбнулась девушка, поднимаясь.
— Только заметьте, что вы должны будете официально зафиксировать прошедшую церемонию, когда окажетесь в Великобритании, — заметил Джон. — Конечно, я заполню все документы, — он нагнулся и взял со стола папку, которую раньше принес кто-то из слуг до отлета. — Но этого недостаточно.
— Что ж, заполнить документы мы всегда успеем, как и добраться до Англии. Ты просто продемонстрируешь документы и наши подписи, а штампы в паспорте пусть ставят уже на твердой земле, — отозвался Айзекс.
— Как скажешь, — сухо отозвался священник, с раздражением глядя на парочку. — Станьте рядом, вот на этот ковер. Том будет свидетелем. Пусть он встанет рядом с невестой.
Кивнув и улыбнувшись, красивый юноша встал с места.
Лизе показалось даже забавным, что они все стояли в узком проходе, держась либо друг за друга, либо за спинки кресел.
У нее немного кружилась голова, она словно ощущала движение самолета, прорывающегося сквозь облака, уносящего ее далеко в небеса.
Девушка поправила легкую фату, затем, подчиняясь словам Джона, ставшими сухими и официальными, надела кольцо на палец Айзексу, а затем ощутила, как прохладное платиновое с брильянтами кольцо очутилось на ее пальце.
Церемония казалась ей эпизодом сна, галлюциногенного кошмара. Наконец все закончилось. Айзекс легко поцеловал ее в губы, отвел на ее место, помог сесть.
Лиза ощутила в своих руках лист бумаги — а затем мужчина уселся напротив Тома, который с улыбкой поздравлял его.
Словно проснувшись, дернувшись, как от удара током, Лиза развернула аккуратно сложенную бумажку, впиваясь в нее взглядом, с жадностью рассматривая отпечатанные на компьютере сведения: адрес и название швейцарского банка, код доступа к личному счету, где было тридцать миллионов.
Сердце девушки едва не разорвалось — она тяжело дышала, боясь, что сейчас проснется — и чудесный сон закончится.
Почему-то в голову пришла нелепая мысль, что она проснется на своей продавленной кровати в приюте.
Тогда уж точно останется лишь одно — покончить с собой. Например, перерезать вены ржавым лезвием в покрытой грязными пятами ванне.
Она смотрела — и никак не могла оторваться от букв и цифр, представляющихся ей волшебным заклинанием, вызывающим вездесущего джина, выполняющего практически все желания.
Ее руки дрожали, в глазах появились слезы, отчего видимость резко смазалась. Ощущение нереальности происходящего усилилось. Она никак не могла поверить, что подобное с ней произошло. Почти настоящее, стопроцентное чудо.
Неужели она это заслужила?
В глубине сознания произошла настоящая ломка стереотипов. Это было болезненно. В самой глубине души она считала, что поступает ужасно, жестоко и неправильно. Когда ей приходилось убивать, то возникало странное животное чувство, отчего-то неразрывно связанное с музыкальным вдохновением — и после того, как кровавый кошмар заканчивался, она считала себя чуть ли не маньяком. А теперь…
"Получается, что только жестокостью и безразличием, неразрывно связанными с голым расчетом, наглостью и полным отсутствием моральных принципов можно достигнуть богатства?" — потрясенно думала она, дикими глазами глядя на код к огромному состоянию.
"Конечно, я знала об этом раньше, чувствовала, но все-таки во мне еще шла некоторая внутренняя борьба… Моя совесть тогда еще пыталась подавать голос, хоть я давно обрекла ее на мучительную смерть".
Немного придя в себя, она очень бережно сложила бумажку и спрятала ее почему-то в кружевной лифчик, а не в сумочку, которую повесила на спинку кресла, чтобы та не мешала.
Осознав, куда она засунула драгоценный кусок бумажки, в котором сконцентрировалось все ее будущее счастье, Лиза нервно засмеялась, прикрывая рот ладошкой.
"Прямо как дешевая проститутка, получившая свой жалкий гонорар. Но я могу гордиться. Моя оплата отнюдь не жалкая. И большая часть женщин этого мира позавидовала бы мне, и отдала бы все на свете, даже своих детей, лишь бы оказаться в такой же ситуации. Чтобы их интимное место оценили так дорого"
Постепенно Лиза пришла себя, даже начала замечать белоснежные облака за иллюминатором, окрашенные кровавым солнцем. Тяжелое, прерывистое дыхание, разрывающее легкие, постепенно нормализировалось.
Неожиданно вспомнив про слова Лина — хотя она в них уже и не верила — девушка медленно, поглядывая на мужа с Томом, сняла с себя украшения.
А затем подтянула к себе и открыла изящную сумочку, куда заранее положила коробочку для украшений. Осторожно, стараясь делать это медленно, не привлекая внимания, девушка открыла сумочку и достала пустую коробочку и постепенно сложила в нее все украшения.
"Если Айзекс вдруг заметит, скажу, что они мне мешают", — решила она. Но новоиспеченный супруг углубился в истинно мужскую беседу с Томом. Увлеченные разговором, они ни на что другое внимания не обращали.
Когда Лиза подняла взгляд, то увидела,
