Приняв решение, Лиза ощутила, насколько ей легче дышится.
Она ощутила душевный подъем, почти музыкальное вдохновение, посещающее ее в подобные моменты в жизни.
Схватив ручку и листы бумаги, Лиза начала писать свою новую мелодию.
ГЛАВА 22.
"Что делать, когда у тебя уже все есть?" — Лиза улыбнулась от странности пришедшего в голову вопроса.
"Может быть, просто жить и наслаждаться жизнью?"
Красивая молодая женщина сидела в большом темном зале, глядя, как помещение постепенно и неуклонно наполняется зрителями, как поставленная под поток воды посуда.
Отдельная ложа, в которой ей никто не мешал придаваться раздумьям, позволяла наблюдать за людьми, оставаясь в одиночестве.
Мучила ее и другая мысль: "Можно ли любить двоих?"
Зрители постепенно заполняли зал — от их движений, разговоров и шуршаний одежды огромное помещение заполнялось неясным гулом. Как всегда бывает перед концертом.
Лизе было странно ощутить себя в кои-то веки с другой стороны. Не выступающей, а зрителем.
Возможно, это была попытка посмотреть на себя со стороны.
Девушка была рада, что отговорила Тома идти с ней. Этот концерт должен был стать для нее особенным — во всех смыслах. И ей не нужны были свидетели. Достаточно было собственного колотящегося в груди сердца и дыхания, которое никак не желало помещаться в груди и разрывало легкие.
"Скоро начнется", — эта мысль едва не вызвала остановку сердца или нервный припадок.
"Как бы не закричать".
Громадным усилием воли Лиза заставила себя сжать губы, чтобы из них не вырвалось ни крика, ни стона.
Она и так специально пришла пораньше, чтобы у нее было время, чтобы придти в себя. Но из-за муки ожидания лишь волновалась все больше и больше.
Злость, дикая ярость разрывала душу на части, будила в ней дикого зверя. Зверя, который, как она полагала, давно уже почил с миром.
Но нет, она все равно оставалась прежней. Маленькой девочкой, оставленной наедине с собой в вихре урагана в разрушенном домишке. Одновременно и одинокая, и испуганная, и полная ненависти. И ничуть не похожая на добренькую Элли из сказки "Волшебник изумрудного города".
Ей хотелось отомстить всему миру.
За то, что в детстве ее оставили одну. За то, что ей никто не помог. За то, что этот чертов мир — настолько равнодушная сволочь.
Девушка начала тяжело дышать, перед ее глазами замерцали звездочки. Ей захотелось умереть.
Она пропустила момент, когда Джастин Армстронг появился на сцене. С высоты ложи он казался маленьким и беззащитным.
Мужчина с каштановыми волосами уселся за рояль и заиграл. Ее словно ударило током.
Хотелось завизжать, завыть волком, разодрать ногтями лицо, чтобы хотя бы физической болью заглушить в себе непрошеные воспоминания.
Но картины прошлого вдруг обрели реальность, и она снова увидела, как маленькая девочка слышит прекраснейшую в мире музыку — словно Ангел спустился с небес и решил прикоснуться к клавишам рояля (а что будет?) — и полилась чудесная музыка, которая никоим образом не могла принадлежать этой мерзкой планете.
Девочка с блестящими серебристыми волосами поднимается вверх, чтобы найти источник прекрасного пения. И находит темного ангела, прекрасного, как вымечтанный герой всех ее романов.
Только потом сказка закончилась. Он на нее накричал и выгнал, продемонстрировав оглушающее презрение.
Указала маленькой сироте на ее место.
На котором она находится до сих пор.
Лиза, несмотря на свои достижения и победы, — даже в личном плане — никак не могла ощутить себя достойной любви, даже жизни.
Она до сих пор ощущала себя ничтожной — такой ее сделал Джастин. И никакая показная мания величия не могла вернуть ей былой уверенности в том, что она — самая лучшая.
Уверенности, защищавшей ее невидимым, непробиваемым панцирем в детдоме. И в шикарном особняке Армстронгов в первые дни, когда она еще не знала его.
Заскрипев зубами, Лиза вспомнила, как он обманывал ее, чтобы она отказалась от денег его семьи.
А могла думать лишь про их горячие ночи. О его нежности и заботе. О том, как она оживала в его руках. Как хотела жить. Тогда для нее все было в радость: и солнце, и небо, и рождавшаяся в ней новая жизнь.
А он все разрушил.
И она до сих пор, несмотря на прошедшие годы, не может выбраться из-под обломков. Глубоко в подсознании она все еще была там. В мусорном контейнере, где он ее оставил умирать от побоев, убив в ней своего же ребенка.
Это мог быть мальчик с каштановыми волосами и серыми глазами. Или девочка-блондинка с глубоким, янтарным взором. Вобравшая красоту и талант обоих родителей.
От всей ее прекрасной мечты остался лишь омерзительный зародыш, не успевший родиться. Точнее, исторгнутый ее телом.
Музыка, которая всегда лечила ее, на этот раз стала погибелью, палачом, самой казнью.
Яркие, как ядовитые цветы, звуки, врывались в мозг через уши, и разрушали ее изнутри, наполняя тлетворным дыханием давно умершего чувства. Эта любовь когда-то убила ее, сделав полностью бездушной.
И она не сможет возродиться, как феникс из пепла, пока не отмстит.
Потому что боль прошлого осталась в ней, ее нельзя было вытравить ни любовью, ни счастьем.
Словно громадная заноза в сердце, которая с каждым годом впивается все глубже…
Наконец, мучившая ее музыка закончилась. Джастин встал из-за рояля и поклонился публике. Раздались оглушительные аплодисменты. Через некоторое время на сцену вышли еще двое: худенькая молодая женщина в роскошном вечернем платье синего цвета и маленькая, лет пяти, девочка.
С расширенными от ужаса глазами Лиза следила за этими маленькими фигурками, словно это были чудовища из ее кошмаров.
"Неужели он осмелился привести на свой концерт жену и… дочь?" — мысли закружились в голове, словно в странном, диком танце. Ей в который раз хотелось умереть, а несчастное сердце опять оказалось на грани разрыва — превращения в жалкие кровавые тряпочки.
"А почему бы и нет? — равнодушно прозвучал другой голос в ее голове. — Концертная зала — общественное место. И он мог привести сюда кого угодно. Даже своих умерших предков, если бы догадался вытащить их из гроба и устроить сеанс воскрешения… Так, я точно схожу с ума"
Снова непрошеная порция воспоминаний просочилась в сознание — так маленьких деток насильно кормят с ложечки.
Он лежит на ней, абсолютно голый, впечатывая сильным, горячим, чуть влажным от пота телом в матрас. Они так интимно близки. Между ними больше нет и сантиметра препятствия. Его горящие страстью глаза неотрывно смотрят в ее глаза, пока он вколачивается в нее, вбивая в кровать. Словно забивает гвозди в ее гроб. Быстро, неутомимо, неотвратимо.
Награждая ее своим семенем, будущим ребенком.
Он берет ее грубо и неистово, в глубине души (теперь-то уж она это знает) ненавидя. А их тела решили повенчаться, скрепить союз,
