Бросив на меня взгляд сверху вниз, Гюнтер вскинул бровь.
– Что?
– Наверняка он не зря приказал тебе следить за мной. И наверняка ты не зря оказался на берегу в тот день семь лет назад.
По выражению его лица было понятно, что он все вспомнил. Почти целый год Гюнтер приходил ко мне на луг. Он научил меня мастерить стрелы и стрелять. Он даже изготовил для меня лук. Однако мужчина лишь учил меня, и мы никогда ни о чем не разговаривали. И он никогда не рассказывал, почему согласился мне помогать.
– Я сделал это не потому, что был обязан Джоррунду, – хрипло ответил он.
– Тогда почему?
Он ударил лошадь, опередив меня и оставив одну. Я не сомневалась, что Вигдис или кто-нибудь еще знал о тех днях на лугу. Если бы это произошло, Гюнтер не смог бы пользоваться столь большим уважением среди воинов. Однако Джоррунд всегда умел добиваться от других того, чего хотел. Умел внушать им, что они обязаны ему.
Я медленно шла вперед, вглядываясь в лесную чащу. Мы забрались гораздо дальше наших границ, пока я собирала белену, но уже было поздно возвращаться обратно в Лиеру, и солнце скрылось за лесом, и вокруг воцарилась ночная прохлада. Если я хотела отыскать молодого воина Надир, мне следовало поторопиться.
В памяти всплыли слова Вигдиса. Он говорил честно, но, даже если бы мне удалось отыскать убийцу его брата, у него было слишком много причин желать моей смерти. И потому я должна была отыскать способ стать важной для него. Что же будет потом, я не знала. Мое будущее становилось все более туманным.
И, по правде говоря, я понимала Вигдиса, даже считая, что он неправ. Он искренне радел за свой клан. Любовь к своему народу пылала в его крови, но смерть Веры слишком сильно потрясла его. Своих детей у него не было, и, потеряв единственное нежное чувство, которое теплилось в его сердце к племяннице, ему было проще обвинить в ее смерти меня, чем Эйдис. Я ведь была из плоти и крови. Живым человеком. И, что самое главное, меня можно было убить.
Я остановилась, увидев изменившиеся окрестности впереди, где узкий приток реки змеился во мраке, расширяясь в водную гладь вдали. Гюнтер остановился на каменистом берегу, а я принялась протискиваться сквозь заросли камыша. Мои башмаки вязли в сырой земле, пока я обыскивала мертвые сухие зимние стебли, торчавшие из воды. Если где-то поблизости была белена, то наверняка именно здесь. На свежие цветы рассчитывать было слишком рано, но прошлогодние побеги тоже сгодятся.
Я наклонилась, разгребла сырую траву и обыскала берег, грязь облепила мои ладони. Уже совсем стемнело, когда я, наконец, нашла то, что искала. Золотистый цветок прошлогодней белены, торчавшей из свежей зеленой травы, тянувшийся к теплому солнцу, словно растопыренные пальцы.
Я осторожно раздвинула остроконечные травинки и вынула из земли засохший побег соломенного цвета с плотными рядами семян. Это было именно то, что мне нужно. Я встала и принялась протискиваться сквозь камыши обратно к Гюнтеру, и вместе мы отправились туда, где нас поджидал Джоррунд, теперь едва различимый в темноте.
– Мне это не нравится, – сказал он, уставившись на белену.
– Знаю, – прошептала я, проходя мимо него.
Вызывать Прядильщиков опасно, однако вся моя жизнь в клане Свелл была опасна. Я никогда по-настоящему не чувствовала себя в безопасности, хотя Джоррунд и хотел, чтобы я поверила, что это не так. Но я научилась рисковать, чтобы сделать свою жизнь необходимой для клана. И сейчас происходило то же самое.
Огни лагеря Свелл мерцали в отдалении среди деревьев. Воины прибывали весь день, и завтра, когда соберется огромная армия, мы отправимся на восток. Времени оставалось совсем мало.
В шатер для собраний, мимо которого мы проходили, набилось множество воинов, голоса перекрикивали один другого в темноте. Джоррунд отогнул край нашего шатра, и я проскользнула внутрь. Он щелкнул огнивом, и я принялась за работу, разложив перед собой белену и очищая кинжалом сухой стебель от увядших цветов.
– Что ты делаешь? – Гюнтер настороженно следил за мной, свет от факела отражался в его глазах.
– Я не знаю, где тот воин Надир. – Оборвав сухие лепестки, я воткнула лезвие кинжала в стручок с семенами, осторожно разрезав его. Под кожурой блеснули черные круглые семена, и Джоррунд тут же подошел ко мне. – Поэтому я собираюсь спросить того, кто знает.
– Есть и другие способы отыскать его, – заметил Джоррунд.
– Но не столь быстрые.
Я высыпала семена в ладонь. Если Прядильщики послали Всевидящего, то, возможно, пытались что-то мне сказать. Пытались направить меня по верному пути. Кроме того, я хотела найти не только воина Надир с поляны. Я хотела узнать и о мужчине из племени Кирр, которого увидела в лесу.
Я встала, и Джоррунд протянул мне чашу, встретившись со мной взглядом.
– Будь осторожна.
Я молча взяла у него чашу. Я достаточно знала о судьбе, чтобы понимать, что осторожность не имеет ничего общего с жизнью или смертью. И по-прежнему слишком сердилась на него за то, что он пошел против Бекана, и потому не желала успокаивать его.
Мы снова вышли на свежий ночной воздух, и я опустилась на колени перед ближайшим костром, набирая в чашу горячие угли лезвием своего кинжала. Шаги Джоррунда и Гюнтера раздавались у меня за спиной, когда я двинулась в темный лес. Я отыскала место, где лунный свет пробивался между деревьями, и опустилась на землю, раскинув вокруг себя юбку. Угли оранжевыми и красными огоньками переливались в чаше. Я поставила ее перед собой, закрыла глаза и глубоко вдохнула, чтобы собраться с силами.
Мысли медленно потекли ручейком, оставляя меня, пока я не осталась одна в лесу, и разум мой был темнее лесной чащи. Холодный ночной воздух обнимал меня, а тихое шуршание листьев проникло в мои мысли, но затем снова воцарилась тишина. Открыв глаза, я заглянула в чашу, отгоняя непрошеные мысли, заменяя их звуками леса и дуновением ветра, гуляющего среди ветвей у меня над головой.
Я протянула руку и высыпала семена белены в горячие угли. Их сверкающая кожура лопалась от жара, и белый дымок заструился во тьме передо мной, словно скрюченные пальцы, накладывающие чары. Я наклонилась вперед, глубоко вдыхая дым, пока его горьковатый аромат не заполнил мои легкие. Я закрыла глаза, ощущая жжение в груди, и сделала еще один вдох. Жар разлился у меня между ребер, и я зажмурилась, а мои руки бессильно опустились на колени.
Откинув голову назад, я заговорила, шелест моего шепота был столь тихим, что я едва слышала собственный голос.
– Я взываю к Прядильщикам. Я призываю Плетущих Судьбу.
Я вызвала в памяти образ молодого воина Надир, увидев его
