Глава 14
ХалвардВПЕРВЫЕ Я УВИДЕЛ ЭТО, когда мне было всего восемь лет.
Колышущееся море красных полевых цветов, пробивавшихся сквозь землю на исходе зимы, расчерчивало кровавыми полосами бледно-зеленую долину. Вечерний туман с моря стелился над ними, словно ласковые руки, накрывавшие хрупкие крылья мотылька.
И теперь, снова увидев эту картину, я изо всех сил стиснул вожжи.
Остановив лошадь на холме, я соскользнул вниз, оказавшись по грудь в качающихся стеблях первых весенних цветов. Я двинулся вперед, касаясь ладонями их головок, их аромат возвращал множество воспоминаний о том, как мы с Аги путешествовали в приграничные деревни, чтобы обменять корзины с соленой рыбой на травы и вяленую оленину. В центре долины располагалось углубление, и река разрезала ее, словно трещина во льду, зимой сковывывая воду у берегов фьорда.
– Аурвангер, – Асмунд негромко произнес священное слово, глядя на открывавшийся перед нами пейзаж. Его родной брат погиб на этом поле во время последнего сезона сражений, в котором участвовал наш народ. А несколько недель спустя воины Херджа убили его родителей во время набега на Хайлли.
Я много слышал о сражениях, которые долгое время уносили бесчисленное множество жизней воинов Аска и Рики. Аги много раз рассказывал моим племянницам историю о том, как боги, которые ненавидели друг друга, изливали свою ярость на землю, и я тоже слушал его, сидя у огня. Теперь же поле заросло цветами, и сложно было представить, что когда-то здесь бушевала смерть.
– Поговаривали, что поле снова расцвело, когда народ Надир заключил мир. – Кжелд взглянул на нас, по-прежнему сидя верхом.
– Похоже, ты в это не веришь, – откликнулся я.
Он спрыгнул на землю, доставая из подседельной сумки кожаную флягу.
– А ты?
– Верю, – без колебаний ответил я. В жизни мне довелось повидать столько невероятного, что я не думал, будто на свете есть что-то невозможное.
Асмунд вглядывался в вершину холма у нас за спиной.
– Подождем до заката. Если Бард не появится, встретимся с ним в Хайлли.
Но в его голосе отчетливо прозвучала тревога за брата. Если Бард не появится, вероятно, мы его больше никогда не увидим. Если воины Свелл вышли на его след или схватили его в Ютане, возможно, он уже мертв. И я видел, что Асмунд думает о том же. Он изо всех сил стиснул зубы, отстегивая ножны, прикрепленные к руке.
Я двинулся дальше, приблизившись к большим валунам, разбросанным вдоль реки, и, достав топор, принялся копать канавку в мягкой земле у воды. Асмунд тоже подошел к кромке воды, и я ухватился за край большого камня, наполовину увязшего в песке. Когда он понял, что я делаю, то вцепился в валун с другой стороны. Вдвоем мы выволокли его на берег и поместили в вырытую мной ямку. Я утрамбовал землю вокруг каменного памятника прикладом топора и встал рядом. Плоская поверхность камня сверкала на солнце серебристо-черными крапинками. Словно призрак в тумане, я стоял, глядя на легендарную долину Аурвангера.
К горлу подкатил ком, и я с трудом проглотил его, вытаскивая из-за пояса кинжал. Стиснув его лезвие, я резко провел им по своей мозолистой ладони. Горячая кровь потекла по руке, и я обмакнул в нее палец, выводя на поверхности камня имя Аги. А чуть ниже написал имя Эспена.
Я попытался произнести погребальную молитву, но слова застряли в горле. Они сдавили мою грудь, не давая дышать.
Когда-то Аги стоял на другой стороне поля битвы, готовясь к сражению с моим отцом. А затем он стал отцом, дядей, дедушкой для потомков тех людей, которых убивал всю свою жизнь. Всю свою жизнь он сражался, повинуясь неумолимому голосу кровной вражды, чтобы, в конце концов, погибнуть от рук воина из клана Свелл и сгинуть в лесу без очищающего погребального костра, на котором он с честью бы вознесся в загробный мир.
Но именно такой смерти он и желал. Он видел, как соплеменники, которых он знал всю свою жизнь, погибали, защищая свой народ. Он произносил слова погребальной молитвы над их горящими телами и теперь заслужил такую же привилегию, избавившись от позора тихо умереть от старости в своей постели. Больше всего он боялся бесславно закончить свой путь на этой земле.
– …твое путешествие подошло к концу… – Асмунд произносил слова, которые я не мог вымолвить, и ветер уносил его голос.
Я едва дышал через боль, сжимавшую мое горло. Прошло много времени с тех пор, когда я в последний раз молился Торе или Сигру. И не потому, что не верил в богов, а потому, что не был уверен, что они слышали нас. Воля богов всегда казалась непостижимой, их благосклонность была мимолетной, исчезая и появляясь, словно лучи солнца, льющиеся на землю сквозь листву деревьев. Но от слова «молитвы» в моей душе ожили воспоминания. Потому что в устах моих близких она по-прежнему была жива. И они стали моими богами.
Я держал Аги в объятиях, пока свет медленно угасал в его глазах. Я видел, как он сделал свой последний вздох. И надеялся, что этого окажется достаточно, чтобы он с честью покинул этот мир.
Я достал из-под жилета оберег taufr и провел кончиком пальца по его гладкой поверхности. Вырезанные на нем слова были теперь едва различимы, но я носил этот оберег еще в детстве. Это мамин подарок. Обращение к Торе. Мольба защитить того, кто носил оберег. И он много раз помогал мне.
Но похоже, что битва на поляне стала последним сражением, исчерпавшим всю силу моего амулета. Война, надвигавшаяся на Хайлли, скорее всего, заберет наши жизни, и после смерти нас ждет еще меньше почестей, чем Аги, и некому будет сжечь наши тела или произнести погребальную молитву.
– Что означает этот символ? – спросил я, смахнув навернувшиеся на глаза слезы.
Кжелд взглянул на меня.
– Какой символ?
– Который был у той девушки. Глаз.
– Татуировки у всех разные, они служат отличительным признаком каждого человека из нашего племени. Но и этот символ может быть разным. Только женщины ее рода могут носить этот символ, – ответил он.
– Почему?
– Потому что это знак Пророка.
Я встал, убирая кинжал в ножны.
– Так, значит, она что-то вроде жрицы?
– У племени Кирр нет жрецов.
Асмунд переводил взгляд с меня на Кжелда.
– Тогда кто же она?
– Что ты знаешь о богине Надр? – спросил Кжелд.
– Почти ничего.
Он прислонился к скале, возвышавшейся у него за спиной.
– У богини Надр была сестра-близнец по имени Лими. Но ей было предначертано умереть. Надр похоронила сестру на мысах и поклялась отомстить Прядильщикам за ее смерть. Однако Прядильщики в качестве откупа подарили Надр девочку, у которой на груди был изображен глаз. Они назвали ее Пророчицей и
