Через несколько недель жизни в Хайлли деревня стала для меня родным домом. Но странное ощущение мира не давало нам покоя. Казалось, этому ощущению нельзя доверять. Оно было чем-то нереальным. Раньше мы могли устроить себе передышку в промежутках между сезонами сражений, но жизнь круто изменилась после нашествия Херджа. И казалось невозможным отпустить прежний уклад, и я не знаю, смог ли наш народ сделать это.
– Халвард.
Я не осознавал, что сплю, пока голос Асмунда нарушил безмятежность морского пейзажа, расстилавшегося передо мной. Я открыл глаза, увидев перед собой клочки пурпурного неба, видневшегося в просветах между ветвями деревьев. Глубоко вздохнув, я вспомнил, где мы. Я прижал ладони к лицу и с силой потер его. Долгие бессонные ночи давали о себе знать, и сейчас на меня навалилась слабость. Я сел, чувствуя дрожь во всем теле.
Асмунд стоял надо мной, за спиной у него сияло послеполуденное солнце.
– Кжелд исчез.
Я взглянул туда, где Кжелд сидел до того, как я уснул. Его седло исчезло, и лишь россыпь сосновой хвои под деревом напоминала о том, что он был здесь.
– Когда я проснулся, его уже не было, – сказал Асмунд, поднимая свое седло и закидывая на спину лошади.
– Он суеверен. – Бард прислонился к валуну у воды, морщась от боли в ноге. – Похоже, та девчонка очень его напугала.
– Но куда он пошел?
Асмунд пожал плечами:
– Возможно, отсидится в безопасности на горе. А возможно, отправится на юг или встретится с остальными.
Мне хотелось рассердиться, но я не мог. Кжелду не было дела до народа Надир. Он пришел на большую землю, ничего не имея за душой, и, даже если присоединился к Асмунду и остальным, это не означало, что их что-то связывало. Мародеры жили именно так.
Асмунд и Бард, переглядываясь, седлали лошадей. А я размышлял, почему Кжелд сбежал именно сейчас, а не после сражения на поляне. Зачем поехал с нами в Аурвангер? Возможно, увидев армию Свелл в Ютане, он не на шутку испугался. Или же Бард прав и он ушел из-за той девушки. Как бы там ни было, он уже не расскажет, кто она такая, и мысль об этом почему-то печалила меня. Потому что, несмотря на войну и большие трудности, я не мог забыть, как она смотрела на меня в Ютане, когда я схватил ее за горло. Она смотрела на меня так, будто мы давно знакомы.
Я смахнул грязь со штанов и подобрал седло.
– И вам обоим следует поступить так же. Отсюда я и один доберусь до Хайлли.
– Мы едем с тобой, – ответил Асмунд, дождавшись, когда я взгляну на него, – мы тебя не оставим.
Я затянул ремни, закрепив седло.
– Ты сказал, что вы проводите меня до Хайлли. Мы уже почти приехали.
– Я хочу сражаться с тобой, – сказал он.
Бард взглянул на брата, и в его глазах вспыхнул огонек гордости. Возможно, на решение Асмунда повлияло то, что произошло в Ютане, или же он сильно испугался, что воины Свелл могли убить брата. Но сейчас это уже было не важно.
– Если ты согласишься, – сказал он, ожидая моего ответа.
– Если поторопимся, то доберемся до Хайлли через пару часов, – я улыбнулся. – Они будут ждать нас.
Асмунд первым двинулся вперед, и вскоре мы выбрались из леса, и моим глазам предстал водный простор фьорда, над которым назревал шторм. Через несколько дней начнутся дожди, и я не знал, кому они больше придутся на руку, нам или клану Свелл. И справиться с такой армией можно было, только удержав их за пределами деревни, не давая выйти из леса. Но эта задача была непосильной для наших малочисленных воинов. Нам понадобилась бы помощь богов, но я сомневался, что они откликнулись бы на наш зов, как десять лет назад откликнулись на зов Эспена.
Вдали за долиной показалась Хайлли, а я застрял у подножия горы, между двумя умирающими мирами. Лэтам уже наверняка получил известие о нападении армии Свелл на Ютан. И мои племянницы сейчас наблюдали, как их родители готовят оружие к бою, как когда-то в детстве я наблюдал за отцом и братьями.
Передо мной вот-вот раскинется бескрайний морской простор, и я окажусь дома. Я уже чувствовал запах воды, смешанный с ароматом дождя и молодой весенней травы.
Лошади двинулись быстрее, когда мы оказались на знакомой земле, и, хотя мне отчаянно хотелось поскорее попасть домой, в глубине души я боялся того момента, когда войду в ворота деревни. Когда мы, наконец, вышли из леса, лучи теплого солнца коснулись моего лица, и у меня перехватило дыхание. Холм уходил вниз, серая вода встречалась с небом, и, когда я подъехал к краю обрыва, лошадь резко замерла, переминаясь с ноги на ногу на влажной земле.
Внизу вокруг деревни воины Надир разбили палаточный лагерь. Шатры были забрызганы кровью жертвенных животных. Изображения и символы Сигра и Торы темными рисунками выделялись на белом холсте. Воины из всех деревень на горе и у фьорда ждали, когда вражеская армия войдет в долину. Огромный лагерь раскинулся среди травы, скрывая крыши деревенских домов.
Я проглотил ком в горле, когда издалека донесся звук рожка, теряясь в лесу у нас за спиной. Мы смотрели на копошившихся внизу людей, выходивших из домов и шатров, и я ударил лошадь пяткой в бок, направляя ее вниз по склону холма. Люди внимательно смотрели на меня, и многих я не знал. Но хорошо понимал, каким должен быть взгляд правителя, вселяющий уверенность и надежду, что они не погибнут, даже если никто никогда так на меня не смотрел.
Майра протиснулась через толпу мужчин у ворот и, заметив меня, замерла, бессильно уронив руки. Ее губы принялись беззвучно бормотать молитву, а затем она, пошатываясь, направилась ко мне по тропе. Я выскользнул из седла, спрыгивая на землю, а она обвила меня руками за шею, крепко прижав к себе.
Она что-то приглушенно пробормотала, уткнувшись мне в плечо, и я слегка отодвинулся, глядя в ее раскрасневшееся лицо. Ее ярко-зеленые глаза наполнились слезами, под глазами залегли темные круги после нескольких бессонных ночей.
– Я думала, ты погиб, – вскричала она, – думала, что мне придется сказать всем, что тебя больше нет.
– Прости, – я снова стиснул ее в объятиях, – они уже здесь?
– Еще нет. Они в пути.
Я сглотнул, чувствуя, как
