Манназ.
Друзья. Враги.
Она быстро взглянула на Джоррунда и прищурилась, размышляя, кто же он для нее.
Деревня Фела, прежние земли клана Рики
Халвард смотрел на свое колеблющееся отражение в бадье с водой, стоявшей у его ног. Его глаза покраснели и опухли, волосы комом спутались на затылке. Он вытер слезы, а затем распахнул дверь в дом, где его ждала мама.
Она сидела рядом с телом отца и, когда Халвард вошел, слегка улыбнулась ему. Он проснулся на чердаке от плача братьев и, открыв глаза, понял, что отец умер. Ложась спать прошлой ночью, он подумал, что, возможно, больше не увидит отца, так и произошло. Он был сыном знахарки и потому умел распознавать признаки приближающейся смерти.
– Подойди. – Инге протянула руки к бадье с водой, а затем встала и сняла с огня горячий чайник. Халвард, не двигаясь, стоял рядом с отцом.
Он наблюдал, как мать вылила кипяток в бадью, полную талой воды, чтобы согреть его, а затем они оба взяли по куску льняной ткани и, аккуратно свернув их, обмакнули в теплую воду. Она осторожно протерла плечо и грудь отца, а Халвард сделал то же самое с другой стороны и снова обмакнул ткань в бадью. Сладковатый аромат трав наполнял дом, и он старался не смотреть в лицо отца, сосредоточившись на работе. Отец долго болел, и мама хотела, чтобы он был чист, когда отправится на погребальный костер. Женщина уже приготовила одну из его лучших рубашек и смазала маслом его башмаки, желая, чтобы он выглядел достойно, уходя в загробный мир.
Обмыв тело, она села рядом с мужем, заплетая его бороду в аккуратные косы. Окунув ткань в бадью с водой, Халвард слушал, как мама напевала песенку, которую он помнил с раннего детства, и вплетала серебряные бусинки в концы его кос, закрепляя их тонкими кожаными полосками.
Ему казалось несправедливым, что отец умер от болезни, пережив столько сражений. Последние три ночи Халвард сидел на чердаке, моля Тору спасти ему жизнь. И теперь он сомневался, сможет ли когда-нибудь снова о чем-то попросить ее.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел Ири, его руки и рубашка были перепачканы серой грязью. Кровоточащие порезы и царапины покрывали его руки, и Халвард понял, что он собирал дрова для погребального костра. Он ждал, что Ири что-нибудь скажет, но тот молчал. Скинув грязную рубашку, он бросил ее на пол, светлые косы рассыпались по его плечам. Не говоря ни слова, он принялся мыть руки.
Ири появился в их доме три года назад, он был едва жив, получив серьезную рану на поле боя, сражаясь с соплеменниками Халварда. Но теперь они стали братьями. И Аубен заменил Ири отца. Несомненно, смерть отца до глубины души потрясла его. Плечи Ири тряслись от беззвучных рыданий, когда он склонился над бадьей, умывая лицо.
Было уже далеко за полдень, когда Фиске распахнул дверь. Они облачились в чистую одежду, заплели волосы в аккуратные косы. Фиске и Ири несли отца на деревянных носилках, а Инге с Халвардом шли следом. Она держала его за руку, другой рукой придерживая юбку. Они направлялись к ритуальному дому, занесенному снегом, где уже собрались все жители деревни, чтобы почтить память Аубена. Он родился в Феле и, прожив сорок шесть лет и пройдя через шесть сезонов сражений, отправился на встречу со своими предками в загробном мире. И там будет ждать свою жену и троих сыновей.
Фиске и Ири опустили тело отца на погребальный костер, который сложили этим утром собственными руками, а затем встали рядом с Инге. Ири положил руку на плечо Халварда, и жрица бросила факел в костер, и все вместе они смотрели, как тело отца превращается в пепел.
Когда все разошлись, Халвард все стоял, глядя на тлеющие угли, не в силах осознать, что отца больше нет. Он поднял глаза к небу, наблюдая за уносящимся вдаль дымом и представляя, что это отец возносится в другую жизнь. Но почему-то эта мысль не утешала его так, как других.
Снег заскрипел под чьими-то шагами, и, обернувшись, Халвард увидел Фиске, идущего к нему по тропе. Вытащив топор из кожуха за спиной, он выставил его перед собой, и Халвард уставился на изображение тисового дерева, выгравированное на клинке. Это был отцовский топор.
Халвард не сводил с него глаз.
– Теперь он твой, – сказал Фиске, положив топор в руки Халварду.
Халвард уставился на него.
– Он не нужен тебе?
– Я хочу, чтобы он принадлежал тебе.
Халвард прижал топор к груди, чувствуя тяжесть клинка, а Фиске опустился перед ним на колени, заглянув ему в глаза. Они все еще были затуманены от слез и долгих бессонных ночей
– Теперь моя обязанность – растить тебя, – сказал он.
Халвард уставился на свои башмаки, утонувшие в снегу.
– Ты доверяешь мне? – Фиске протянул брату руку.
Едва дыша от боли, сжимавшей его горло, Халвард вложил свою маленькую ладонь в руку Фиске. Брат молча посмотрел на него сверху вниз, а затем резко поднял вверх, и Халвард обнял его за шею, прижимая к груди топор. Солнце опускалось за лес, и хлопья снега кружили вокруг, а Фиске нес брата домой.
Глава 24
ХалвардЯ В ПОЛНОМ ОДИНОЧЕСТВЕ прошел через Хайлли, остановившись в темноте перед закрытой дверью нашего дома, и, коснувшись холодной щеколды, прислушался.
Некоторое время после церемонии я провел с Лэтамом и другими воинами. Стоя вокруг костра, мы обсуждали предстоящее сражение. Я старался не отводить взгляд, когда деревенские предводители смотрели на меня, задавая вопросы о том, что я видел на поляне и в долине. Сколько воинов в армии Свелл и как быстро они двигаются. Как они напали на Льйос и Ютан. И я отвечал, стараясь говорить уверенно.
Но теперь меня ждала моя семья, они сидели у очага, тихо разговаривая. И у меня не хватало сил встретиться с ними лицом к лицу. У меня не было слов, чтобы передать им, как я сожалею о том, что случилось. И меня страшило, что они могут как-то иначе взглянуть на меня, когда я, наконец, войду в эту дверь. Наверняка они поймут, как мне стыдно, ведь они всегда видели меня насквозь.
Закрыв глаза, я проглотил комок в горле, а затем толкнул дверь.
Фиске и Ири, стоявшие у очага, обернулись, услышав скрип ржавых дверных петель. Элин стояла рядом с ними, крепко обхватив себя руками. Ее зеленые глаза покраснели и опухли. Протиснувшись между мужчинами, она бросилась ко мне и прижалась к моей груди. Я крепко обнял ее, и тихий жалобный плач сорвался с ее губ. Фиске обхватил меня за затылок, прижавшись щетинистой
