Другие безумные начали стекаться в их направлении. Кто бы ни находился внутри, одного пистолета было мало, чтобы сдержать их натиск. Несколько тархонтов тоже направились к последнему уцелевшему роверу. Нервы у водителя сдали, и ровер сорвался с места, уносясь прочь. Беги, беги, все равно мы тебя найдем рано или поздно.
И тут через тоннель прошел первый тархонт. Сначала он осторожно пощупал невидимую преграду, разделяющую миры. Преграды на месте больше не оказалось. Тархонт медленно переставил ногу через порог и неуверенно шагнул вперед, как будто боясь, что проход в любой момент может вновь закрыться и его нога улетит через миллионы световых лет на другую планету.
Когда перешел на другую сторону и убедился, что с ним ничего не случилось, он поднял руки и издал радостный клич. Тысячи его собратьев ответили оглушительным ревом. Вместе с тархонтом сквозь портал ворвался жаркий пустынный ветер. Аран увидел, как Эль-Нат довольно улыбнулся и двинулся вперед.
Свершилось. И тут Арана осенило. Через главную шахту можно попасть к боевым орудиям корабля. Черт бы тебя побрал, Макхэкв!
Аран быстро обернулся и посмотрел на стволы корабельных орудий. Они терялись на огромном корпусе «Альзирра», и их вряд ли можно было увидеть, если не знать, куда именно надо смотреть. Аран знал.
Семь крошечных дул примостились в нижней части корпуса. Несмотря на скромный размер, эти орудия способны были уничтожить корабль, сопоставимый размерами с самим «Альзирром». Шесть дул смотрели куда-то вниз, параллельно друг другу. Седьмое было поднято и направлено прямиком на него. Аран побелел. У него возникло непреодолимое желание осенить себя звездным знамением и попросить Алатфара о помощи.
– Аран, сколько лет, – донесся издалека знакомый, но давно забытый голос.
Все та же вечная издевка, все то же высокомерие.
В комнате стало нестерпимо жарко. Мигело вытер со лба пот рукавом и вновь направил пистолет на крошечное отверстие, в которое вот уже несколько минут пытались безуспешно проникнуть солдаты.
Судя по их крикам, Макхэкву не удалось уйти далеко. Мигело не знал, жив он или нет, но на его помощь рассчитывать ему явно больше не приходилось. Мигело уложил выстрелами в упор двух солдат, которые попытались пробраться в отверстие. Теперь оставшиеся солдаты о чем-то совещались друг с другом снаружи, пытаясь выработать более приемлемую тактику.
Мигело искренне надеялся, что у них не окажется при себе одной из тех страшных капсул, которые они с Макхэквом сами использовали для атаки на главный зал.
Сквозь проход пролетело несколько вялых выстрелов, явно выпущенных наудачу. Лазерные лучи исчезли в стене, издавая злобное шипение.
Крупная капля пота быстро скатилась по лбу, ненадолго задержалась в брови и попала Мигело прямо в глаз. В глазу неприятно защипало, и Мигело начал энергично протирать его рукой. Такой жары он еще никогда в своей жизни не испытывал. Разве что однажды, в те далекие времена, когда война была чем-то понятным.
Когда Цефейское княжество оказалось под полным контролем акамарских войск, Мигело несколько дней провел в захваченном дворце Лигуло. Так как он особо отличился в этой войне и внес прямой вклад в пленение князя, он был на особом положении.
Однажды вечером несколько высокопоставленных генералов, которые хотели услышать детали сражения, позвали его с собой в баню. Цефейский князь явно был поклонником этого восточного изобретения и отстроил у себя во дворце целый банный комплекс. Это был первый и последний раз, когда Мигело так потел, как сегодня. С той значимой разницей, что в прошлый раз ему это доставило удовольствие.
Тогда вместе с генералами они разогрели баню до такой степени, что им трудно было дышать. Они лежали на деревянных лавках в приятной расслабленности. Разговор о военных подвигах был на время позабыт, как, впрочем, и военные чины и связанные с ними формальности. Тогда Мигело подумал, что все эти высокопоставленные армейские чины были обычными людьми. Но еще больше его тогда поразила мысль о том, что он сам, наверное, казался таким же недосягаемым и страшным для обычных солдат в своем подразделении.
Солдаты за стеной о чем-то громко переговаривались друг с другом на незнакомом гортанном языке. Один из голосов часто срывался на крик и, видимо, принадлежал их начальнику. Учитывая то, что этот голос больше спрашивал, чем сам давал команды, их начальник не был человеком военным.
Металл, из которого была сделана пушка, накалился до такой степени, что стал красным. Дуло орудия тоже начало заниматься бледно-алым светом.
В проходе что-то зашевелилось. Мигело отошел к стене, в которой находилась дверца. Через несколько секунд в отверстии появился солдатский ботинок. Мигело выстрелил. Ботинок неестественно дернулся в сторону и отлетел в угол. Мигело понял свою ошибку слишком поздно. В проем высунулась рука с пистолетом. Не глядя, солдат открыл огонь в сторону Мигело. Мигело начал стрелять в ответ.
Лазерные лучи пролетели на опасном расстоянии от его головы, и Мигело почувствовал их тепло. Волосы у него на голове рассыпались в пыль, а затылок неприятно начало жечь. Наконец Мигело попал в цель, и лазерный пистолет с бряцанием отлетел куда-то в угол. Раздался последний неконтролируемый выстрел. И, как это обычно бывает на войне, именно он и оказался роковым. Лазерный луч прожег левое плечо Мигело. Его рука бессильно упала. Мигело вскрикнул. По другую сторону коридора начал кричать раненый солдат.
В глазах у Мигело потемнело. Его мозг лихорадочно заработал, пытаясь найти выход из этой мышеловки. Рациональная часть его сознания холодно заявила ему, что выхода нет. Наверное, именно так чувствовал себя Лигуло, когда мы окружили его в горном замке.
На полу лежали тела двух солдат, которых Мигело удалось убить во время первой атаки. Превозмогая боль, он опустился на колени и начал толкать одно из тел к проходу, пользуясь временным замешательством противника. Левая рука напрочь отказывалась его слушаться и издавала тошнотворный запах паленого мяса.
Наконец Мигело удалось сложить неповоротливое мертвое тело пополам. Изо всех сил он толкнул его в узкий низкий проход. Желаемый эффект был достигнут. Тело солдата заняло собой почти все отверстие. Мигело встал на ноги и со всей силы пнул по безжизненному телу, вбивая его глубже в узкую нишу.
С другой стороны вновь послышались голоса. В проходе замельтешили лучи фонарей. Солдаты, очевидно, поняли, что произошло, но момент был упущен.
Мигело бессильно опустился на пол. Пушка накалилась до такой степени, что ее корпус теперь был окружен колышущейся красной аурой. Мигело как завороженный уставился на корпус орудия. Красное марево гипнотизировало его. Мигело захотелось раствориться в нем и забыть все свои проблемы.
Перед его глазами возник образ маленькой
