«Рано или поздно ее лёд должен треснуть» — именно так он и думал.
— Напрасно ты считаешь себя приятной компанией. Ничего крепче глинтвейна там нет? — невинно поинтересовалась, прикидывая возможный исход событий. Напиться до горячки, отвлечься, заодно отпугнуть Джонса от себя — вряд ли его привлекают пьяные девушки, несущие полный бред. Звучит заманчиво.
— Ха, не надейся. Я не собираюсь спаивать тебя, иначе Тони мне нос сломает, — хохотнул Джаг, а затем ему в голову пришла соблазнительная идея. — Каток большой, удобный… Погоди, ты не умеешь кататься? Или струсила? — он прищурился, гадая, пройдет ли этот фокус с Бетти. Все же она не похожа на остальных, покупающихся на такого рода вызовы.
Но он не учел, что внутри Элизабет сидел маленький обиженный ребенок, остро реагирующий на такие фразы.
— Чего?! Джонс, ты совсем страх потерял? Я всегда была лучшей в этом деле, и если ты сомневаешься, то ты труп! Ещё увидишь, как я сегодня надеру тебе твою заносчивую задницу! — она попалась в ловушку, забыв, что не хотела сегодня никуда ездить. Но тема соперничества была ее любимой: в детстве они с Тедом часто соревновались в разных вещах, например, кто быстрее бегает, кто успеет съесть последний кусок маминого пирога (Элис всегда ругала их за это, разрезая кусок пополам, а после мазала синяки и царапины, полученные в неравной битве за лакомство, возмущаясь и запрещая бегать в доме), кто прочитает больше книг за месяц (тут выигрывал Тед, буквально глотающий одну книгу за другой) и прочих детских шалостях.
— Не верю. Пока не докажешь лично, точно не поверю, — Джагхед был более, чем удовлетворен. Оказывается, в Бетти не меньше азарта, чем в нем самом, и это радовало.
Ещё одна общая черта.
— Вот как? Окей, докажу. Не обижайся после этого, ведь я точно пошатну твою самооценку, — Элизабет хмыкнула, а потом закусила губу, осознавая в полной мере во что только что ввязалась. Он поймал ее. Так просто. Точно засранец.
Но остановиться уже не получалось. Хотелось показать Джонсу, что он не имеет права говорить подобные слова в ее адрес. И увидеть его ошарашенные глаза.
О да, этого хотелось больше всего.
— Идёт. В пять, около бара. И оденься потеплее, покорительница коньков, — со смешком произнес Джагхед, подмигивая девушке, вызывая в ней желание всё-таки запустить в него хоть чем-нибудь (в который раз она желала это сделать?).
***
Каток, о котором говорил Джонс, находился в самом центре Ривердейла, где было достаточно много людей (Бетти уже успела несколько раз мысленно обозвать себя последней дурой, потому что стала социофобом и ее безумно пугало такое количество посторонних, незнакомых ей людей). Он значительно отличался от катка в Нью-Йорке: не такой большой, но невероятно красивый. Над основной площадкой, залитой льдом, висели гирлянды различных цветов, фотографии этого самого катка в разные десятилетия (благодаря этому девушка узнала, что он был построен около пятидесяти лет назад и пережил кучу реконструкций), еловые веточки с остролистами. Появлялось ощущение, что ненадолго попал другой мир, мир, в котором нет места переживаниям и проблемам.
Рядом с площадкой находились ларьки с едой и горячими напитками: чай, кофе, хот-доги, карамельные трости и прочие вкусности, ассоциирующиеся с Рождеством привлекали внимание, маня попробовать все и сразу.
— Итак, добро пожаловать в «Ривердейл Ринк», — Джонс подвёл Бетти ближе, позволяя разглядеть каток получше.
— Ты теперь каждую нашу прогулку будешь так начинать? — усмехнулась Элизабет, не сразу поняв свою оплошность.
— Каждую? Если согласишься на ещё одну, то могу перестать. Или тебе нравятся более официальные парни, леди Элизабет? — ухмыльнулся Джагхед, взяв девушку за руку, и увидел на ней свои перчатки. — Вау, ты даже не сняла и не выкинула их, я удивлен.
— Я все ещё могу это сделать, если ты настаиваешь.
— Я настаиваю на том, чтобы мы пошли кататься, пока площадка свободна. Не терпится увидеть как ты покажешь мне класс. Ой, то есть облажаешься.
— Отвечаю, твоя челюсть упадет на лёд, как только я встану на коньки.
— Сжалься надо мной, у меня нет денег на вставную, — парень засмеялся, а Бетти слегка улыбнулась, чувствуя что нашла достойного противника, владеющего сарказмом.
Выбор был широкий: разные размеры и цвета коньков пестрили перед глазами. Маленькие розовые, похожие на те, которые у нее были раньше, голубые, белые, черные… На мгновение девушка растерялась, не зная, что выбрать.
— Какой у тебя размер? — поинтересовался Джонс.
— Шестой.
— Серьезно? У тебя такая маленькая стопа? — удивился, ещё раз окидывая Элизабет взглядом и теперь уделяя внимание ее росту. Она была низкой и миниатюрной, словно малышка Бу из «Корпорации монстров».
Бетти вздохнула и кивнула в знак согласия. В школе ее часто дразнили из-за роста, шутили про то, что она «ещё не доросла до этого», «зачем ты так низко опустилась?» и использовали другие приемы, пытаясь показать всем свое превосходное чувство юмора. Ребята смеялись, не подозревая как сильно Купер расстраивалась и плакала по вечерам, жалуясь Теду, который приходил в ярость от историй, рассказанных девушкой. В универе первое время ее не воспринимали как взрослого человека, что портило Бетти отношения с преподавателями и однокурсниками, не особо отличавшимися чувством такта. Ей понадобилось несколько лет, чтобы побороть комплекс, вызванный общественным мнением (каждый второй считал нужным сказать, что она похожа на ребенка, и ей стоит носить каблуки) и детской жестокостью. Возможно если бы не эти глупые приколы, у девушки бы не развился комплекс, но общество оказало давление на нее. Когда она была подростком, то постоянно носила ботинки на высокой платформе, брюки с завышенной талией и юбки в вертикальную полоску, надеясь казаться выше (правда потом Тед поговорил с ней и заставил убрать все эти вещи на дальнюю полку в шкаф, сказав, что она должна носить то, что нравится ей, а не людям вокруг).
Сейчас же она полностью приняла тот факт, что отметка на ростомере никогда не превысит злосчастное «5’ 0”» и спокойно надевает ту одежду, которую хочет надеть, не заботясь о том, как выглядит.
— Даже не думай говорить о том, что это мило, — поморщилась Элизабет.
