Во дворе не осталось тел. Или жители аббатства завершили все погребальные обряды, необходимые для их близких, или возможность неминуемого вторжения сделала такие ритуалы роскошью, которую никто не мог себе позволить. У меня даже не было времени задаться вопросом, предпочел бы Рейчис быть похороненным, кремированным или просто хотел бы, чтобы кости его скелета сложили в подходящей ужасающей форме. Возможно, последнее.
Слезы потекли по моим щекам.
«Я не должен был с ним прощаться, — подумал я, плача от горечи так же сильно, как от скорби. — Жизнь должна быть чем-то большим, нежели просто потерей одного за другим тех, кого ты любишь, пока у тебя ничего не останется».
Я вытер глаза рукавом рубашки, которую недавно вынул из рюкзака. Рукав был слишком потерт и изношен, в нем светилась дыра. Я машинально просунул в нее палец и потер ноющее место на руке, сразу найдя крошечный рубчик укуса, который зажил несколько месяцев назад, но все еще болел.
«Предки, мне всего семнадцать. Как у меня может быть столько шрамов? Мне действительно пора уже чувствовать себя таким старым?»
Изнеможение захлестнуло меня, мне пришлось прислониться к одной из колонн, поддерживающих крышу галереи, которая тянулась вдоль площади. Холодная твердая поверхность обожгла меня сквозь изношенную рубашку. По моим подсчетам, прошло два дня с тех пор, как я ел нормальную пищу, и почти год с тех пор, как я нормально высыпался ночью. Когда снова навернулись слезы, я решил, что мне повезло, раз двор пуст и никто не увидит, как я плачу.
— Я тоже обычно плачу, — проговорил кто-то за моей спиной так близко, что я споткнулся и почувствовал, как начинаю падать.
«Предки, забудьте другие мои вопросы и просто ответьте на этот: почему вы так меня ненавидите?»
Большие руки схватили меня за плечи, удерживая в вертикальном положении, а потом осторожно повернули. Я посмотрел вверх и обнаружил, что надо мной нависает Бателиос.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Просто отлично, — ответил я, умудряясь не рыдать и не всхлипывать: в тот момент это было для меня настоящей победой.
— Тебе не нужно стыдиться, — сказал Бателиос. — Здесь только мы с тобой.
— Я же сказал, что я в порядке!
Но это было не так. Похоже, я вообще не мог собраться с силами. Если бы в тот миг он меня отпустил, я бы рухнул к его ногам. Бателиос, казалось, знал об этом и продолжал держать меня, наблюдая за мной. Взгляд его карих глаз удивительно теплый, подумал я. Странно, что парень, вот так на меня смотрит.
— Ты собираешься меня поцеловать? — спросил я.
— Тебе этого хочется?
— Нет, — слишком быстро сказал я. — Прости, я не… Я имею в виду, не похоже, что я… Послушай, я просто…
Он улыбнулся краешком рта:
— Ты так же плохо чувствуешь себя и рядом с девушками? Или только мальчики заставляют тебя волноваться?
— И те и другие, — сказал я, ощетинившись сильнее. — Особенно, когда я устал и не уверен, кто хочет меня убить, а кто хочет переспать со мной.
Бателиос еще некоторое время поддерживал меня, пока не убедился, что я не упаду, потом отпустил и отступил на шаг.
— Уже лучше?
Не дожидаясь ответа, он добавил:
— Как ты думаешь, если кто-то пытается выказать по отношению к тебе малейшую доброту, а ты предполагаешь, что этот человек обязательно хочет с тобой переспать, — что это о тебе говорит?
Ненавижу людей, проницательно высказывающихся обо мне, когда я слишком устал, чтобы придумать умный ответ.
— Проваливай в ад, Бателиос.
Он рассмеялся и хлопнул меня по спине:
— Не сомневайся, друг, провалю. Но пока давай немного повеселимся, ладно?
— Подожди, что? Я же только что сказал тебе — я не…
Тут я спохватился. Испытание. Этот ублюдок только что устроил мне небольшое испытание, чтобы доказать, что он прав.
— Пошли, — сказал он, обхватив меня за плечи — как для того, чтобы повести по тропинке к тренировочной площади, так и для того, чтобы не дать упасть вниз лицом. — Есть ритуал, который мы, метатели Теней, выполняем после каждой миссии.
— Какой же? — спросил я.
— Мы напиваемся настолько, чтобы забыть, как близки мы были к смерти.
Глава 44
…И УТЕШЕНИЯ
Участие в праздниках никогда не было сильной моей стороной. Возможно, потому, что мне не хватало практики, учитывая, что жизнь моя представляла собой длинную цепочку неудач, иногда прерываемых тем, что я спотыкался о судьбу и непреднамеренно совершал правильные поступки. Фериус пыталась научить меня находить веселье в том, что я жив. Жаль, в эти поучения никогда не входило, что тебе полагается делать, когда твой лучший друг мертв и ты непреднамеренно разрушил жизни четырехсот невинных людей. Возможно, это был бы более продвинутый урок аргоси.
Я попытался стряхнуть такие темные и горькие мысли, пока Бателиос вел меня через обитель к свету ревущего огня и звукам смеха.
— Сделай это снова, мальчик! — радостно завопила Гхилла, пролетев по воздуху над краем обрыва с лентой Черной Тени Турнама вокруг лодыжки.
Его правая рука была протянута к ней, направляя эбеновую силу. Для того, чтобы вес Гхиллы сдернул его за край, Турнама спасло только то, что Бателиос ринулся вперед и вцепился в него. Поддержка здоровяка оказалась особенно кстати, учитывая, что во второй руке Турнам держал флягу, из которой продолжал пить.
— Идиот, — пробормотал я себе под нос.
— Келлен?
Я обернулся и увидел, что позади меня стоит Азир. Я не слышал, как он подошел, и это заставило меня задаться вопросом: не помогают ли ему Тени на ногах передвигаться бесшумно. Но скорее всего я просто ушел в свои мысли.
— Мне жаль твоего белкокота, — сказал мальчик. — Он, должно быть, очень любил тебя, раз отдал жизнь, сражаясь с чародейкой, которая пыталась тебя убить.
— Неа. Он просто по-настоящему ненавидел джен-теп.
Азир посмотрел на меня с тем выражением лица, которое говорило: «Я не могу понять, то ли ты патологически легкомысленный, то ли вот-вот зальешься слезами, поэтому собираюсь просто вежливо улыбаться».
Я поискал какой-нибудь уместный ответ и преуспел лишь в банальности:
— Он был хорошим деловым партнером.
Мальчик кивнул, как будто мои слова имели смысл. Непослушные
