И когда она осознала это, ей почти неодолимо захотелось откопать этот корень. Погрузиться в эту трясину. Она по крупице ловила тайны людей, с удивлением понимая порой: ей лишь позволяют увидеть. Приоткрывают, словно занавесь на окне.
Среди людей она нашла смысл и применение мраку в своей душе. И это было, как ни странно, целительство… но не такое, которому обучали Ирмо и Эстэ. Тела эльдар в сравнении с телами людей были словно мраморная статуя в сравнении с деревом. Дерево может расти искривленным, может страдать от гнили и вредителей. Гангрена, опухоли, гнойники… паразиты…
О, благородное и чистое целительство эльдар! И тяжелая, грязная работа хирурга…
А уж тех, на ком можно было отрабатывать навыки, среди людей всегда хватало.
Учеников среди эдайн Айвиэль стала брать одновременно с собственной учебой у человеческих лекарей. Многие сородичи сочувствовали ей и выражали восхищение ее твердостью духа — она соглашалась и улыбалась, никого не пуская в свои потаённые мысли.
А мысли ее были о том, что ей все это — нравилось.
Делать больное здоровым? Просто менять? Резать живую плоть? Разве это важно, когда ее благодарят за спасение?
В последние годы она трудилась над книгой о своем мастерстве, с головой погрузившись в работу — множество накопленных знаний и навыков требовало осмысления и перевода в человеческие слова. Как устроены тела людей, как они изменяются под воздействием болезней, ран, ядов, возраста… и письмо от одной из ее учениц стало неожиданностью, напомнившей об одной из целей ее учебы.
Докопаться до корня истории людей.
— И все же, — нарушила тишину Морэндис. — Почему мне казалось, что будет мальчик?
Во дворе тихо вскрикнули, и испуганный голос позвал:
— Тетушка… кажется, началось…
— Какой тихий вечер, — прошептала нолдэ.
Вечер и впрямь был тихим, в отличие от сумасшедшего дня. Подопечная Морэндис наконец родила — здоровую, крепкую девочку, и теперь обе спали, а эльфийка со своей ученицей вышли во двор.
— Едет кто-то, — внезапно сказала Айвиэль после долгих минут тишины.
— Не вовремя…
— Кто бы это ни был, он не спешит. И конь у него не устал. Может, не по делу…
Две женщины молчали, вслушиваясь в приближающиеся стук копыт и шорох, пока на ведущей из леса тропе не показался всадник — точнее, всадница.
— О, ну, конечно же, — нолдэ улыбнулась, бросив взгляд на радостную ученицу, поспешившую навстречу матери. — Здравствовать тебе, госпожа Дайгрет!
========== Часть 3 ==========
Рослая и крепкая старуха, с седыми косами, выцветшими желтоватыми глазами и длинными ногтями, похожими на когти — госпожа Дайгрет. Двигалась она ловко, как молодая — старческая немощь еще не скоро придет к ней, и разум ее остер и ясен. При ней всегда был короткий кривой кинжал-запояска, какой удобно прятать под полой рыжей от времени кожаной куртки. Ходила она в лесу босиком, а в городе — в огромных башмаках-лодках, сейчас поставленных у порога. Говорила грубовато и порой непонятно, выражаясь загадками и вмешивая в речь словечки из языков наугрим, орков и вастаков.
Глаза ее были раскосыми: на другом лице сказали бы — по эльфийски, но их цвет, пусть и вылинявший, а еще оттенок кожи и крупные, острые зубы ясно давали понять, чья кровь тут примешалась. Но пусть госпожа Дайгрет ничуть не стыдилась полуорочьего происхождения, она была рада, что Морэндис пошла не в ее собственного папашу, которого она когда-то собственноручно прирезала любимым кинжалом. А кто был отцом дочери — она не призналась. Сказала лишь, что выбирала того, который будет покрасивее да поздоровее.
Приехала она не просто так — оказалось, что пока Морэндис в лесу занималась беременной дурочкой, мать успела навестить королевский город, получивший название «Арменелос». И привезла оттуда интересные новости — кое о чем не слыхала и Айвиэль, занятая своим трактатом.
— На Священной горе строят храм, — объявила Дайгрет, усевшись у очага и вытянув к жарким углям ноги.
Эльфийка ахнула.
— На Менельтарме?
— Да не на вершине! — старуха махнула рукой. — У подножия. Как это по-нашему звучит: на горе, на речке, на море… гора по-нашему, это не только вершина — это и склоны и пара миль от нее. Наш государь хотел, правда, на самом верху святилище организовать, но после пары десятков сорвавшихся понял, что придется ему в таком разе своими королевскими ручками поработать. А место там…
— Ровная площадка о пяти углах, чуть заглубленная, будто чаша, полная божественной тишины, — Айвиэль задумчиво повторила слова короля. — И даже, когда небо сокрыто тучами, кажется, что она озарена солнцем. Стоя на ней, можно увидеть весь остров до всех его оконечностей… хотя это мне непонятно — пусть глаза Элероссэ остры, но не настолько высока Менельтарма и Эленна не так мала.
— Остров! — Дайгрет хохотнула, — А свет Амана и мглу на востоке, в Эндорэ, не хочешь? Говорит, что видит, и все в восторге, и сам он больше всех. Так, чего доброго, до бесед с Всеотцом дойдет дело.
— Ох, матушка, на что ты намекаешь?
— Нет, не на то, о чем ты подумала, дочь. Люди, охваченные восторгом и молитвенным вдохновением, порой видят и слышат нечто, недоступное прочим, и это не значит, что рассудок их слаб. Особенно, если люди эти обладают особыми силами, дарованными кровью и благословением Всеотца, — Дайгрет священным жестом коснулась лба, губ и груди. — Что ты хочешь сказать, светлая госпожа? — спросила она, поймав взгляд эльфийки.
— Хочу спросить о твоей крови, — Айвиэль отвела глаза. — О твоем прошлом и о вере в Единого. Прости, если мой вопрос неприятен, и если не хочешь, не отвечай.
— Отчего ж неприятен? — старуха усмехнулась. — В моей крови нет моей вины. Быть потомком орка лучше, чем быть потомком предателя, вот что я скажу. Изначальная порча не ставится в вину таким, как мы, напротив — когда полуорки совершают преступления, это никого не удивляет, а когда мы становимся достойными и благородными людьми, нас уважают больше, ибо нам гораздо труднее не идти в поводу темных страстей.
— Я мало знаю об этом.
— Так это дело такое, о каком, прости, с эльфийской девой запросто не поговоришь — стыд мешает. Не знаю я среди нашего народа женщин, что добровольно и с радостью, а не от нужды, рожали бы от орков. Моя собственная мать была продана на север плоскомордыми вастаками, была в услужении в Ангамандо, видела Черного и его сына, после пыталась бежать и попала к оркам. Она была сильна и красива, так, что один из вождей
