— Шак’чи, перестань шутить, — фыркнул я. Обезьяна в костре больше не появлялась.
В город мы прибыли только через два дня. После своего двойного дежурства и недолгого сна я сумел наложить новое исцеление. Малое, но вкупе с зельями оно практически залечило ногу, заставив меня лишь слегка прихрамывать. А ещё через одну ночь я и вовсе был относительно здоров, хотя магией старался не пользоваться. За время пути я занимался только двумя делами: осваивал новые возможности, постоянно стараясь заглянуть в глубину грядущего, и размышлял о прошедшем сражении. Абтармахан был прав, я привык убегать и прятаться от проблем, как только они становились достаточно большими. Но эта черта слишком крепко встроилась в мой характер. Я не знал, как её изжить и как пересилить. Да я осознал-то её буквально пару дней назад! И я даже не был уверен, так ли она плоха. После этого грёбаного боя меня иногда до сих пор потряхивает: слишком близко к смерти я подошёл. Так же близко был, наверное, только когда ещё мальчишкой сбежал из Шумера и встретил нагнавших меня демонов ублюдка Йена. Да и то — не уверен. Абтармахан устроил мне настоящее свидание с одним из жнецов. И я едва-едва нашёл в себе силы сорвать его.
Проще говоря, я не понимал, а нужно ли мне вообще меняться? Так рисковать, ставить свою жизнь на кон в любом испытании, которое только попадётся на пути, идти до конца… Я только сейчас понял, каким является жизненное кредо Абтармахана. Он именно такой. Волевой, крепкий, негнущийся. Вопреки изменчивости огня, с которым брахман уже давно буквально сросся, есть в нём, как и в огне, нечто постоянное. Пламя, какие бы причудливые формы оно ни принимало, всегда горячее. Абтармахан довольно переменчив снаружи. Он может быть раздражительным, мудрым, злобным и вредным. Иногда мне кажется, что в нём живут несколько разных людей. Но одно в нём постоянно — принципиальность и некая фундаментальность. Независимо от обстоятельств, у него есть своя собственная воля, которую он навязывает миру, несмотря ни на что. И недавно он ясно показал мне, какую силу можно обрести, если следовать этим путём.
Я всю жизнь стремился к свободе. Даже до того, как отец продал меня в рабство Гази, я свободен не был. Сын наложницы, в конце концов. Едва ли меня можно было назвать свободным в доме, где я был на положении слуги. Лишь чуть выше рабов. Да и сейчас я понимаю, что ничего хорошего меня не ждало. Не Гази, которому нужно было вырастить жертвенную овечку для демонов Лэнга, так кто-нибудь другой, ну в самом деле: не выставил бы же меня отец на улицу без гроша в кармане, когда мне исполнилось бы, скажем, лет двенадцать? Молодой, крепкий… Дорогой. С учётом того, как легко он отдал меня в счёт своего долга, ждал бы меня какой-нибудь хозяин с ошейником.
Но, несмотря на то, что всю жизнь я стремился к свободе, возможно, я выбирал неверный путь? Я убегал от цепей, которыми меня хотели сковать. Но при этом я не приближался к своей цели. При всём огромном внутреннем неприятии, которое вызвало у меня решение Абтармахана, я также осознавал, какую силу это решение мне дало. Раньше я едва ли справлялся с двумя гончими. Даже три казались мне непосильной опасностью. А в недавнем бою я в одиночку убил семерых! И это ещё не считая того, скольких ранил. Мне в голову почему-то пришла ассоциация со скалолазом. Безусловно, покорять отвесные каменные склоны лучше со страховкой. Но разве человек, держащийся одной рукой за спасительную верёвку, сумеет прыгнуть так же далеко, так же сильно и ловко, как тот, у кого никакой верёвки нет? Сумеет ли он вцепиться в камни столь же крепко? Вряд ли.
Размышления заполняли мою голову до самых городских стен. Ну, точнее, обычного двойного частокола с несколькими наблюдательными вышками. Тоже мне — стены. Абхилашу нашли мы довольно быстро. Сразу после того, как вдоволь наелись и закупили кое-какой одежды. Отвратительного качества, правда, но лучше нашего рванья. С купцом, в чьём доме мы её оставили, такой вариант обговаривался. У нашей спутницы было достаточно денег, которыми она доплатила управляющему за лишние дни своего постоя. Выглядела она куда лучше нашего: чистая, свежая. Кожа налилась какой-то… жизнью, что ли? Вероятно, отток праны на усиление тигра компенсировался. Видимо, мы прервали её сон: глаза были слегка покрасневшие. Но в остальном она была полна жизни и энергии на зависть всем нам.
В городе мы провели ещё сутки, окончательно зализав раны и закупившись продуктами и парой лошадей для поклажи. Своими покупками навели шумихи у местных жителей. Город — это только название. Так-то – большая деревня из трёх-четырёх тысяч человек. Здесь даже торговцев почти не было. Точнее тех, кто реально занимался торговлей, а не продавал что-нибудь время от времени. Покупка лошадей, например, обернулась довольно долгой беготнёй одержимых, которые действовали по схеме: собрать слухи на рынке или в таверне, отправиться искать дом того человека, у которого согласно слухам есть лошадь или конь, узнать, не желает ли он продать своё имущество с четырьмя ногами. И нашли только двоих таких готовых!
Короче, компания из десятка с лишним человек, имеющих приличные деньги, но выглядящих так, будто пережила серьёзный бой, вызвала море слухов и сплетен одним своим существованием. Впрочем, на конспирацию всем было уже плевать. Тем более что уходить мы собирались порталами, о которых пришлось брахману всё же рассказать. Ох и долго же он матерился, узнав, что я умею не только телепортироваться!
Короче, мы должны были отправиться в противоположную от нужной нам сторону, откуда уйдём уже порталом. Дальше будем перемещаться, периодически открывая пространственные окна. Я всё ещё не восстановился до конца. Духовные линии не болели, но устраивать себе проверку на прочность с поддержанием и частым применением энергозатратных чар было глупо, поэтому решили в сутки использовать не более трёх переходов. Благо, даже так это позволяло преодолевать вдвое, а то и втрое большие расстояния, чем просто пешком.
Собственно, всё прошло без сучка без задоринки. Мы спокойно уехали из города, отправившись на восток. Преодолев
