Наверное, и остальные представляли что-то своё, тёплое, домашнее или природное. Яуты наблюдали за уманами — так они всех называли, странным словом, неродным, чужим — и вникали в суть праздника без повода. Возможно, мало кто вернётся домой, кому-то суждено сгинуть и никогда не поцеловать больше молодую жену, не подарить матери или сестре привезённое украшеньице.
Злата скинула на скамью меховой плащ, распустила косу, дав кудрям лечь на плечи. Взбила их и вышла к Ясному глазу, встав рядом. Заиграла весёлая музыка, скрипка придавала хитрый окрас, а вернувшиеся дудочки только подчёркивали это. Взгляд стал гордым, таким же хитрым, как сама музыка, а руки легли на бока. Сделав шаг вперёд, качнув бёдрами, она закружилась, а веснянки плясали возле неё. Остановившись и оглядев зал, Злата улыбнулась, томным взглядом обводя людей и остановившись на яутах. Понимают ли они смысл её песен? Ведают ли, что каждое слово выстрадано и оплакано горючими слезами? Все знали, что когда прилетает он, она ни для кого не поёт, кроме него. Его воины несколько раз при всех уводили её на его корабль, где она пела свои песни только для него.
Мелодия стала игривой, дудочки в руках веснянок тешили и услаждали слух присутствующих. Зал жил и гудел, как пчелиный улей, шум голосов перекатывался — как морская волна, пока не проснулись барабаны и не запелакала скрипка. Тогда веселье поутихло, и яуты вновь оглядели уманов. Если бы охотники поддавались порывам зова твея, вся их суровая стать, обросшая мифами и легендами, приукрашенная, рассеялась бы как звёздная пыль. Люди полагали, что яуты — гордецы, самовлюблённая раса, питающая и вскармливающая свой эгоизм. И мало кто понимал, что всё вышеперечисленное, если и не чуждо яутам, то это часть их существования, взросшего вместе с характером, обычаями.
Злата, до встречи с А’кшем, встречавшая желтоглазых охотников нечасто, старалась избегать их — они, полагала она, не понимали людского уклада, не проникались музыкой, не становились задумчивыми и не веселились со всеми. Но всё изменилось, когда однажды в маленькую, небогато оформленную комнату девушки вошли двое воинов яутов, ответив на немой вопрос, что её ждёт на своём челноке их Старейшина.
Он слушал её пение, слушал, как она играет на флейте и на лютне, и не хотел отпускать, что стало бы для Златы золотой клеткой.
Невесёлые мысли преследовали её даже сейчас, когда вокруг царило веселье. Старые воспоминания осколком стекла зашевелились в сердце, разрывая его и вскрывая зажившие шрамы.
Флейта стихла, и ей на смену заиграла пан-флейта, полилась песня. Первые строки были напевными, как заклинание, и присутствующие, слушая, стихли, внимая словам и окунаясь в магическую историю.
Бусы букв на нить низаю,
Ворожбу вплетаю в сеть.
Паутины мягкой тоньше,
Но верна, как дева-смерть.
Заманят-сведут в болото,
Приведут на скользко дно
Моих слов следы-тропинки,
Что дурманят, как вино.
Крепче стали, ярче солнца,
Горячей в печи огня.
На погибель обернется
Слово, яростью звеня.
Из кошмаров руки тянет,
Не дает тебе заснуть —
Только в смерти, враг мой милый,
Теперь сможешь отдохнуть.
Не дает дышать свободно,
Кандалами грудь сковав.
Раздирает зверем ярым,
Жжет настоем горьких трав.
Рук я кровью не измажу
И ножа не обагрю.
Я словами тебя, милый,
Пуще яда погублю.
Заклинание, читаемое как проклятие, хитрым голосом, вкрадчивым, сменилось звонким голосом. Злата вдруг из ведьмы обратилась в колдунью, ушедшую далеко в лес от простого люда, чтобы жить там в гармонии с природой и со всем живым. Мелодия весёлой трелью лилась по залу, заигрывая с каждым, заставляя сердце в груди биться сильнее, пробуждая желание двигаться, жить, попасть в сети колдуньи.
По следам невидимым — чую зверя след!
К брошенной обители, в коей жизни нет,
Пустошами, скалами, горною рекой
И путями тайными тенью за тобой
Шел. Мечтал без устали ребер плен пробить —
Чтоб в объятьях хрустнули. Я умел любить…
Ты бежала в темную как проклятье ночь.
Кровь твоя бездомная, ведьминская дочь!
Змеи вен непорванных кормят стаю псов,
Племя темных воинов, что грызут любовь.
Пламенем оранжевым мечешься везде…
Закопаю заживо. Утоплю в воде…
Тормуд посмотрел на Ртага, тот склонился к человеку, чтобы услышать сквозь музыку слова и чтобы они ни до кого больше не долетели. Мужчина посматривал на девушку, выпрямившись, чтобы не пришлось вставать, это могло привлечь ненужное внимание. Он говорил полушёпотом и вкрадчиво:
— Я слышал, что некоторые песни она писала специально для него. Ясный Глаз как-то обронил: эту она соткала после того, как отказала ему, будто в насмешку. Но сам он в это вряд ли верит, девка-то не из глупых.
Тебе ль не пели соловьи,
Что верить мне нельзя?
Ручей твои все сплёл пути,
Дороги не найти,
Но конь тебя привёл сюда,
Лес расступался сам,
Меня тебе не изловить,
Я юркая змея.
И как же не поверил снам,
Что верить мне нельзя?
Пусть сто ветров и сто озёр
Запутают следы,
Пусть все ручьи осушатся
От живой воды.
И не зовусь твоей сестрой,
И ночью не жена,
Ты конь мой станешь вороной,
Я прокляла тебя.
Музыка стала тише, словно кралась по помещению, заглядывая в каждый тёмный угол. Злата улыбнулась — гордая — высоко вскинула голову и снова запела, весёлым, звонким, непринуждённым голосом:
И даже если вспомнишь ты и как зовут меня,
То пусть расскажет ветер, что верить мне нельзя.
Я снова обману тебя, я обману тебя,
Так пусть расскажут кони, что верить мне нельзя.
Злата встретилась с пронзительным взглядом смотревшего на неё яута, который сидел рядом с Тормудом. Внутри всё похолодело, руки задрожали, и на миг улыбка покинула её лицо, но девушка отвернулась и снова стала весёлой, но глаза её уже не искрились. Она прошептала что-то Ясному Глазу, он кивнул, и скрипка затянула печальную мелодию. Как дождь, как уходящая на покой природа и засыпающий лес.
Я ль не ждала тебя, воин вереска?
Песни ткала из ночного дурмана,
Я ль не ждала от тебя зимней весточки,
Звонкие реки сплетала с молочным туманом.
Зал слушал, молчал, и только Злата была далеко в своих мыслях. Клеопатра в космосе, где же твой Антоний?
Комментарий к Ворожбу вплетаю в сеть
“Бусы букв на нить низаю” https://ficbook.net/readfic/4165379, автор Mistress Amber
“По следам невидимым — чую зверя след!” https://ficbook.net/readfic/5814083/14948188#part_content автор adelfa
========== Конунг мой, бог потаенных слов ==========
Музыка лилась, погружая зал в атмосферу летнего зелёного леса, в сонную лунную ночь, когда трава прячет ветер и становится ему колыбелью. Наконец запыхавшийся Ромул наконец вбежал в самый разгар веселья с гитарой в руках. Ясный Глаз сначала посмотрел на него с укором, но потом улыбнулся.
Ромул старался одеваться как книжный менестрель: выцветший бордовый жилет, под которым надета белая рубаха с широкими рукавами и узкими манжетами. Свою шапочку он называл «Робин Гуд», так как выиграл её, точь-в-точь такой же формы, у одного трубача в карты. Тот, конечно, расстроился, но
