Тирра, и на языке вдруг зазвучала горечь, стоило только произнести про себя это имя. Вереск, и вдруг где-то в полях подул свежий ветер, играя в зелёной утренней траве. Злата заглянула в зал и вошла внутрь, уверенным, величественно, и Ясный Глаз уже знал, что она идёт к нему.
— Ясный Глаз, я ухожу. Ровно на год, через это время я вернусь, и всё решится окончательно.
Мужчина задумчиво посмотрел в глаза названой дочери: уверенная, гордая, решившаяся ступить на опасный путь, хотя до этого она много лет стояла у обрыва, не решаясь ни отойти, ни прыгнуть.
— Если ты прыгнешь в бездну, как ты можешь быть уверена в том, что эта бездна тебя отпустит?
— Отпустит, Ясный Глаз, я это знаю. Я столько лет живу по одну сторону медали, но настало время увидеть другую и понять, чего хочу я. — Ударение пало на последнее «я», и Клеопатра в космосе уходила по опасной дороге. «Царица, там ты найдёшь своего Октавиана*». — Я не прощаюсь, друг мой и отец мой, через год я вернусь и буду знать, кто я и чего хочу.
Злата спокойно и величаво прошла по залу, наконец-то ей удалось спокойно посмотреть в провожающие её жёлтые глаза и улыбнуться. Она знала, что войдёт в клетку по своей воле, но дверцу за собой не закроет. Уходит на один год, чтобы понять, а была ли когда-нибудь птица свободной. Что ждало её по окончании отведённого времени и отпустит ли её бездна? Погубит или поймёт сердце менестреля?
«А глаза твои глубокие, а глаза твои опасные, утонуть так просто в омуте».
________________________________________________________________
* аллегория: смерть
