Фокусник коснулся было рукояти шпаги, а я в тот же миг направил на него электрическую дубинку.
– Вам двоим всё равно не удержать меня!
– Да пусть уходит, – отмахнулся мистер Ренар. – В конце концов, мы не полиция, чтобы задерживать преступника.
– Но, сэр? – на миг обалдел я, однако, подняв взгляд, увидел в конце коридора, у дверей, грозную фигуру добермана. У собак отличный слух и обоняние тоже, он даже сквозь сон на втором этаже услышал наш разговор и последние десять минут честно ждал в засаде.
Капитан Сальгари проследил мой взгляд, нервно сглотнул и опустил голову.
– На этот раз ваша взяла, джентльмены. Но, клянусь всеми муками пекла, я ещё вам…
– Бла-бла-бла, – равнодушно передразнил его Лис. – Гавкинс, будьте добры, арестуйте мерзавца, из-за которого вы едва не простыли. Инспектор Хаггерт может лично получить у меня украденную жемчужину.
– Ренар, одна просьба, как к другу, – оскалил страшные зубы сержант. – Можно в отчёте я укажу, что преступник оказал сопротивление?
– Мы с Майклом охотно засвидетельствуем.
– Я у вас в долгу.
Через несколько минут он укладывал вопящего преступника в наручниках на пол кеба. Буланый возница подтвердил, что помогать закону его долг. Похоже, что карьера фокусника из Палермо будет прекращена в лондонском суде. Именно том суде, который намеревался купить мстительный лорд Персиваль, а уж он не будет церемониться.
…Забегая вперёд, скажу, что вор выдал всех своих подельников. Кроме того, кто навёл его на Чёрную Мадонну, обязался выкупить жемчужину и предоставил подводный аппарат – невероятную техническую редкость нашего времени, который нам так и не удалось найти.
Гавкинс получил денежное вознаграждение за отменную храбрость в задержании опасного преступника, инспектор был поощрён за блестящее раскрытие дела и возвращение похищенного, мистер Ренар остался в стороне. Впрочем, как вы помните, он чурался общественного признания.
Мне же, как я и говорил, на память обо всей этой истории остался маленький сувенир, розовая жемчужина, бережно хранимая мною до сих пор. И мои записи, которые наконец-то можно показать свету…
Глава 3
Возвращение Крейзи Лизы
Утро началось с урока вольного фехтования. Это значит, что лысый дворецкий гонял меня острой трёхгранной шпагой по всем этажам, я же, со своей стороны, был «волен защищаться» всем, что только попадалось мне под руку. Кто-нибудь пробовал парировать опасные удары шпаги пустым ведёрком из-под угля или отбиваться двумя домашними тапочками? А мне пришлось. Потому что очень хотелось жить, прямо вот очень-очень!
Двадцать восемь раз Шарль мог проткнуть меня насквозь, он сам считал вслух, но в целом занятия давали результат, всего пару недель назад он называл цифру тридцать шесть. Значит, какой-то прогресс есть. Ну или наш дворецкий просто сегодня не в настроении и склонен к праздной лени.
– Ты много думаешь.
– Человек как разумное существо обычно имеет тенденцию к мышлению. – Я принял его руку, со стоном поднимаясь с пола. Синяки, царапины, шишки каждый божий день…
– Думать надо до драки или после, – недовольно поморщился он. – Когда дерёшься, не думай. Вообще.
– Надеюсь, вы закончили, джентльмены? – прозвучало снизу из гостиной. – Шарль, старина, будь добр, один кофе и утренние газеты!
– Сию минуту, месье.
– Мальчик мой, с меня сегодня лёгкая хандра, так что газеты читаешь ты и вслух!
– Разумеется, сэр, – тут же подтвердил я, быстренько сбегая вниз.
Когда учитель в таком настроении, ему лучше не перечить, а шевелиться пошустрее.
Обычно Лис как раз очень даже любит поспорить, подискутировать, поиграть словами, загоняя собеседника в какую-нибудь смысловую ловушку, где тот и обличит сам себя. Но иногда, особенно в хмурые и дождливые дни, на него нападает так называемый британский сплин или, как он выражается, русская хандра. Мистер Ренар скучает, не знает, чем себя занять, пьёт, нудит, всех достаёт, впадая в детские обидки и раздражение по самому ничтожному поводу.
Так что в гостиную я влетел меньше чем за полминуты, уже держа в руках утреннюю «Таймс». Мой наставник, нахохлившись, сидел в кресле, завернувшись в плед, опустив усы и уставясь стеклянным взглядом в стену. Я прокашлялся, встал поближе к окну и развернул газету:
– Читать подряд или сначала заголовки?
– Давай заголовки, – рассеянно буркнул он.
Что ж, это логично. Я с выражением начал зачитывать вслух:
– «Приём в Букингемском дворце. Как и сколько можно принимать без закуски?», «Штаны или шаровары? Пикантные подробности новой формы личной охраны королевы», «Шестеро кебменов не поделили пассажира. Несчастный находится в больнице», «У Вестминстерского аббатства замечена зелёная такса. Сторож заверил полицию, что не пил!», «Аббат ушёл на шаббат. Сколько стоит обрезание в сантиметрах, дюймах, ярдах?».
– Скука…
– Тогда новости соседей?
– Валяй…
– «Шотландские врачи признали эффективность лечения бессонницы с помощью виски!», «Красавица-лисица застрелила молодого жандарма из тюбика губной помады!», «Турецкое пароходство в коме. Вчера на Босфоре…»…
– Так-так-так, – зевнул мистер Ренар. – Что там написано о лисице и жандарме?
– Французская полиция дала краткую информацию о задержании некоей лисы («близкая к природе», имя не разглашается), которая была задержана при попытке незаконного проникновения на выставку картин из частной коллекции. В процессе ареста она застрелила молодого офицера жандармерии из тюбика губной помады.
– Что за дичайший бред?!
– Так написано, сэр.
– Детали! – потребовал он, и в глазах его мелькнул зелёный огонёк.
Увы, в газете больше почти ничего не было, ни объяснений, ни развёрнутого текста. Ну разве что кроме указания города – Париж. Что по факту ничтожно мало, ибо, как я слышал, территория Франции не намного меньше Великобритании, но если преступление произошло в самом Париже, то дело явно заслуживает внимания. Почему же наша пресса не требует разъяснений?
Обычно каждое происшествие, имеющее место быть в любой европейской столице, всегда вызывает особый общественный резонанс. Это вам не мистическая собака в фосфоре, воющая на отдалённых болотах, и не забытое богом жутковатое поместье «Медные буки» в лютой глухомани на границе с Уэльсом. Нет, ведь Париж – это…
Это о-го-го! Центр культуры, свобод, искусства, музыки! Там, как я слышал, даже варьете есть. Хотя, честно говоря, судя по тому, что я слышал о Париже от бабули, это жуткое гнездо страшного разврата следовало бы взорвать динамитом, закопать на полмили в глубину и засыпать солью! С другой стороны, Шарль отзывался о нём совершенно иначе, с его точки зрения, стоило один раз увидеть «Мулен Руж», и можно умирать спокойно!
А можно и не умирать, если тебе там понравилось…
– Месье, к вам посыльный! – донеслось из прихожей.
– Чего ему надо?
– Вручить бандероль!
– О боже, дайте ему шиллинг, заберите её, и всех делов.
– Он настаивает на том, чтобы вручить её из рук в руки, месье!
Лис выругался по-французски, но резко выпрямился и встал, направившись в прихожую. Я остался один за столом, нужды в моём присутствии на момент вручения чего-то там явно не
