– Обед, – предложила Кэрол. – Поздний обед на пляже. Сейчас довольно прохладно. Надень свитер.
Мартин поднял голову и увидел, что в галерею на двадцать мест с видом на амфитеатр входит Ласкаль. За ним вошел Альбигони. Мартин кивнул им и повернулся к Кэрол.
– Хорошая мысль. После того как Голдсмита уложат и введут ему нано.
Отчасти из суеверия, отчасти памятуя о некоторых гипотезах, Мартин всегда настаивал на том, что объекты триплексного исследования не должны видеть или узнавать тех, кто с ними работает. Он считал, что с точки зрения впечатлений исследователя лучше входить в Страну со свежим восприятием, как незнакомцы. Поэтому, когда их пациента привезли на каталке, вместе с Мартином и Кэрол за ширмой в задней части амфитеатра оставались Дэвид и Карл, которым, возможно, пришлось бы присоединиться к команде исследователей, если возникнут трудности.
Голдсмит был в больничной рубашке. В правой руке и шее уже торчали внутривенные трубки. Он молча лежал на каталке, настороженный и наблюдал. Заметив Альбигони в обзорной галерее, Голдсмит поднял левую руку в коротком приветствии, опустил ее и отвернулся.
Альбигони широко раскрытыми глазами уставился на амфитеатр. Ласкаль осторожно взял его за руку. Они сели, и Альбигони прищурился, потирая обеими руками переносицу.
Марджери и Эрвин приложили к виску Голдсмита магнитные пластины.
Мартин услышал, как он сказал:
– Удачи. Если что-то случится и я не вернусь… Спасибо. Уверен, вы сделали все возможное.
– Никакой опасности нет, – сказал Эрвин.
– Тем не менее, – двусмысленно сказал Голдсмит.
Марджери включила индуктор поля. Через несколько минут Голдсмит задремал. Глаза его были закрыты, губы несколько мгновений шевелились в странной рефлекторной молитве, которую Мартин наблюдал у каждого погруженного в сон пациента, с которым когда-либо имел дело, – лицо спокойно. Морщины разгладились. Он словно помолодел на десять лет. Марджери и Эрвин подняли его на кушетку для триплекса и зафиксировали ремнями руки, бедра, голову и грудную клетку. Мартин запросил время. Женский голос диспетчера операционной произнес: «Тринадцать ноль пять тридцать три».
– Все показатели в норме, – сказала Марджери. – Он в вашем распоряжении, доктор Берк.
– Давайте начнем полную МРТ черепа, – сказал Мартин, выходя из-за ширмы. – Дайте мне четыре вероятных локуса.
Дэвид и Карл подняли изогнутую полую трубку, заполненную сверхпроводящими магнитами, и вставили ее в пазы с боков от головы Голдсмита. Дэвид провел быструю проверку подключений Голдсмита, прежде чем подсоединить кабель.
Затем под слабое гудение оборудования Дэвид провел серию прикидочных сканирований головного мозга и верхнего отдела спинного мозга Голдсмита.
– Настенный экран, – запросил Мартин. Диспетчер амфитеатра опустил над кушеткой дисплей, и Мартин принялся надиктовывать расшифровки серии МРТ-сканирований. Красные круги в гипоталамусе обозначали предложенные компьютером вероятные места проведения исследований, намеченные на основе прежних опытов. Координаты семи из этих позиций были переданы в подготовительный контейнер для наноустройств, где задавалось размещение нано по отношению к узловым точкам индуцированного поля; каждое крошечное устройство будет знать, где оно расположено, с точностью до нескольких ангстрем.
Карл снял стальную крышку с подготовительного контейнера и достал из него прозрачный пластиковый цилиндр. Мартин взял у него цилиндр и быстро осмотрел. Предательский радужный блеск на медицинском нано говорил о том, что оно не первой молодости. Этому контейнеру было уже больше года, но он еще годился для работы и имел должный серовато-розовый цвет. Мартин вернул цилиндр, и Карл присоединил его к емкости с физраствором. Серые облака прокинов моментально сделали идеально прозрачную жидкость мутной. Когда цилиндр опустел, Марджери удалила его, вставила флакон с питательным раствором и выдавила ее в физраствор, пока Эрвин подсоединял трубки к шее Голдсмита. Самый обычный зажим не позволял «заряженному» нано физиологическому раствору течь по трубке.
Кэрол и Дэвид опорожнили второй цилиндр с наноустройствами во вторую емкость с физраствором. Это были прокины с лекарственными препаратами; из руки они попадут к сердцу и постепенно изменят метаболизм тела, осторожно погружая его в глубокий сон без сновидений, чего нельзя было достигнуть применением успокаивающего поля. Прокины также несли блокаторы иммунной системы – для контроля реакцию на наноустройства, когда те проникнут в шею Голдсмита.
Кэрол подключила соответствующую трубку к руке. Сняла зажим. Физраствор с взвесью нано потек в руку.
– Снизить напряженность поля до базового уровня, – сказал Мартин. Диспетчер панели управления выполнил приказ. Мартин с любопытством поглядел в лицо Голдсмиту, выискивая признаки общей анестезии. Приподнял его веко. – Дайте ему еще пять минут, затем запускайте главную дозу.
Он отступил от пациента и окинул взглядом галерею. Сложил кружок из большого и указательного пальцев. Альбигони никак не отреагировал.
– Какой жизнерадостный человек, – пробормотал Мартин, обращаясь к Кэрол.
Та последовала за ним за ширму.
– Обед, – предложила она. – У нас не меньше часа. Остальные могут присмотреть за ним.
Мартин вздохнул и посмотрел на свой планшет. Чуть вздрогнул от сдерживаемого напряжения.
– Можно сейчас, можно потом.
– Исследователь должен быть настроен надлежащим образом, – назидательно напомнила она и пристально посмотрела на него. – Нужно спокойное и ясное мышление.
– Фауст никогда не расслаблялся, – сказал Мартин. – Не мог себе этого позволить. – Он мотнул головой в сторону обзорной галереи и с некоторым недоумением заметил, что стекло стало непрозрачным. – Альбигони пугает меня. Он ведет себя как зомби.
– Тебе следует поговорить с ним, прежде чем мы отправимся обедать.
Мартин вдруг улыбнулся, обхватил Кэрол за плечи и сжал в объятии.
– Я рад, что ты здесь, – сказал он.
– Мы – команда, – сказала Кэрол, мягко размыкая объятие. – Пойдем поговорим.
Они вышли и поднялись на галерею. Когда они появились, Альбигони вполголоса вел беседу с Ласкалем и еще кем-то. Мартин узнал этого человека: Франсиско Альварес, директор по грантам и финансированию Южных кампусов Калифорнийского университета. Теперь Мартин понял: стекло затемнили, чтобы Альвареса не увидели из операционной внизу.
Альварес улыбнулся и встал.
– Доктор Берк. Рад снова встретиться с вами.
– Да, давненько мы не виделись, – сказал Берк. Они обменялись рукопожатием; пожатие Альвареса почти не ощущалось.
– Я выбиваю вам финансирование, – сказал Альбигони, взглянув на Мартина. Глаза у него были с набрякшими веками, мрачные. – Завтра встречаюсь с главным советником президента. Я держу слово, доктор Берк.
– Никогда не сомневался в этом, – сказал Берк.
– Даже не хочу спрашивать, что здесь происходит, – с легким смешком заметил Альварес. – Должно быть, нечто важное, если дошло до президента.
– Вопросы финансирования всегда важны, – сказал Альбигони. – Вы хотели что сказать, доктор Берк?
Мгновение Мартин смотрел куда-то мимо этой троицы, потрясенный тем, какие связи и деньги задействованы в этом простом событии. Президентский совет. Что дальше, генеральный прокурор? Прекратят расследовать предполагаемые связи ИПИ с Рафкиндом?
Кэрол легонько коснулась его руки.
– Процесс запущен, – сказал Мартин. – Завтра к этому времени все будет готово. До тех пор у нас будет много работы, но иногда мы делаем перерывы.
– Понимаю, – сказал Альбигони. – Нам с господином Альваресом нужно еще кое-что обсудить.
Мартин кивнул. Они с Кэрол попятились, и Мартин закрыл за ними дверь галереи.
– Иисусе, какое нахальство – пригласить сюда Альвареса, – сказал Мартин, поднимаясь по
