— Нет! Я буду сидеть смирно и вас ждать. И станцую. Только малыша не трогайте!
— Вот и умничка. Давно бы так, — с укоризненными интонациями, но все же хвалит меня Атиус. — Как же с тобой сложно, Дейлина! Я ведь хотел, на самом деле хотел, чтобы все было по-хорошему. Столько делал, чтобы ты меня полюбила и могла быть счастлива! Ухаживал за тобой, не давил, действовал мягко, уговаривал, ждал. Хотя давно уже мог бы заставить — сколько раз у меня была такая возможность. А ты? Смотри, до чего ситуацию довела… — Он вздыхает, приглаживает растрепавшиеся волосы и удобнее перехватывает вазу. — Твоего питомца я с собой заберу и спрячу. Верну после нашего танца. А если попытаешься от меня сбежать, его смерть будет на твоей совести.
Цессянин шагает к двери и неожиданно останавливается. Бледнеет, начинает задыхаться, роняет свою ношу и сам падает на колени, хватаясь за грудь. Я невольно подаюсь вперед, наблюдая, как ваза катится по полу, но не решаясь начать действовать.
Из последних сил Атиус поднимает голову, отыскивая взглядом шигузути.
— Не может быть… — шепчет пересохшими бескровными губами и со стоном заваливается на бок.
Больше я не мешкаю. Первым делом освобождаю моего защитника, который с негодующим и одновременно радостным «гур-р-р» вскарабкивается на мою руку и ныряет за корсаж. Посмотрев на альбиноса, понимаю, что я ему ничем не помогу, но и быть виновной в его смерти тоже не хочу. То есть нужно звать на помощь. Раз Уграна на подходе, значит, придется сказать, что мы хотели станцевать, но забыли про возможную реакцию шигузути. И, пока принц будет в коме, я улечу с Цесса вместе с Файолой. Правда, никто не знает о намерениях Атиуса, и теперь рогран вряд ли вышлют, но ведь они и сами могут принять решение вернуться домой. А уж убедить подругу в том, что нужно это сделать и взять меня с собой, будет несложно. Возможно, даже получится уговорить Луриту какое-то время имитировать мое присутствие во дворце, чтобы родственнички принца не сразу спохватились. Главное, не оставить следов и не вызвать подозрений!
План есть, остается действовать. Оправить платье и волосы. Открыть ставни. Поставить вазу на место. Вернуть ремень, который так и болтается на моем запястье, на пояс Атиуса. Осторожно открыть дверь и выглянуть. Посмотреть направо, посмотреть налево…
— Семьдесят. И ни дозой меньше! — припечатывает темноволосый субъект бандитской наружности. На голове — капюшон, на плечах — светлая плотная накидка, за спиной виднеется рукоять бластера, и еще одна периодически показывается из-под полураспахнутых пол тяжелого грубого плаща.
— Вы с ума сошли, — мрачно высказывает свое отношение к подобным запросам светловолосый мужчина в сером военном мундире, стоящий перед экраном, через который ведет переговоры. — Столько ултриза за информацию?
— За нужную вам информацию, — многозначительно тянет алчный торговец на экране. Бросает взгляд в сторону на невидимых нам соратников и добавляет: — К тому же ни от кого другого вы ее не получите.
— И все же это грабеж, — сердится покупатель.
— Фу, как грубо, — обижается алчный тип. — Всего лишь адекватная цена. И если вы не готовы к расходам, зачем вообще меня беспокоите? — Он протягивает руку, чтобы отключить связь.
— Мы заплатим, — раздается рядом со мной уверенный мужской голос. Сильный, ровный, красивый. От которого мое беспокойство относительно итогов переговоров моментально отступает.
Торговец тут же расплывается в улыбке, прикладывает ладонь к груди и коротко кланяется, хоть и не видит того, кто с кем разговаривает, поскольку мы находимся вне зоны видимости голокамеры.
— Вы приняли правильное решение. — Его темные глаза вновь находят своего собеседника. — Сделка заключена.
Изображение гаснет, а военный оборачивается к нам.
— Надеюсь, мы не зря с ним связались, — высказывает имеющиеся у него сомнения.
— Заберите данные и загрузите в систему. Нужно изучить все как можно тщательнее, — просит мой спутник и обращается ко мне: — Дейлина, тебе бы отдохнуть. Ведь сутки почти на ногах. Может, пойдешь в каюту?
— Как можно отдыхать, не узнав, что именно мы получили? — удивляюсь я, заглядывая в серые глаза и просительно складывая ладони. — Я здесь посижу. Подремлю немного, пока вы все выясняете, ладно?
Отказать мне он не в состоянии. Коротко кивает и провожает к гостевой зоне. Дожидается, пока я, скинув туфли, заберусь в уютные объятия противоударного кресла. Отходит к военному, который присел за рабочую панель и принялся за работу. По пути успевает отдать несколько тихих приказов дежурному офицеру, и тот немедленно исчезает в раскрывшемся дверном проеме. А я, положив на спинку кресла голову и подперев ее рукой, рассматриваю окружающее меня помещение.
Размеренная рабочая обстановка рубки управления меня расслабляет. Негромкие переговоры пилотов, уверенные краткие приказы капитана, тихие попискивания и пощелкивания аппаратуры. Маленький рейдер торговца-контрабандиста, превращающийся в едва заметную точку на обзорном экране. Космическое пространство за бортом, заполненное звездами…
Это леянский крейсер. И в его рубке мне уютно, спокойно и хорошо. Почему? Да потому, что здесь… Атис.
Полузакрыв глаза, сквозь ресницы смотрю на его профиль. И с чего я решила, когда первый раз леянина увидела, что он на принца похож? Нисколько не похож. Даже внешне они различаются, а уж о поступках и говорить нечего! Атиус в лучшие времена, когда за мной ухаживал, не демонстрировал такой вежливости, деликатности и заботы. Атис откликался на мои просьбы немедленно, без раздумий и оглядок на то, нужно ли это ему самому. Ведь первый, кого я увидела, открыв дверь после стычки с альбиносом, был именно он. Стоящий совсем рядом, в растерянности осматривающийся и пытающийся определить, из какой именно комнаты пришел сигнал. И весь мой план, который я придумала наспех, забыв в нем учесть мою просьбу о помощи, отправленную леянину, в тот же миг рухнул. То есть изменился.
Я даже сказать ничего не успела, — Атис, едва взглянув на мое лицо, понял, что произошло неладное. Осмотрел комнату и начал действовать. Присел рядом с принцем, прощупывая на шее пульс. Ободряюще мне кивнул и быстро набрал на коммуникаторе сообщение. Мое судорожное «его опять
