Замолкаю, переводя дыхание и оценивая реакцию советников, которые во время выступления меня не перебивали, но руки их без движения не оставались. То есть обсуждать между собой то, что я говорю, они успевали.
– Спасибо, Мео, – отступивший в тень мужчина вновь возвращается в круг. – Это очень важные сведения. Можешь отдохнуть.
Меня отправляют на прежнее место, под опеку предупредительно пододвинувшего подушку то’Трона, и принимаются дискутировать. Только вот выводы, которые советники делают на основании того, что я рассказала, вводят меня в основательный ступор.
Сначала я ещё порываюсь вмешаться, но Ниродин меня останавливает, взглядом попросив этого не делать. И я послушно держу себя в руках. До тех пор, пока заседание не заканчивается и мы не оказываемся в его кабинете. Зато там даю волю бушующим в душе эмоциям.
– Это же неправильно! – падаю в кресло и тут же вскакиваю, принимаясь ходить по помещению. – Вы ничего не сделаете?! Не выйдете на контакт?! Не заявите о себе?! Просто будете наблюдать и ждать, чем закончится противостояние?! Неужели не ясно, что это ни к чему хорошему не приведёт?! – едва ли не за голову хватаюсь, потому что понять не могу подобной тактики. – А как же приманки? – чувствую, как ком подступает к горлу. – Вы же не хотели их терять!
Ниродин ловит мою руку и останавливает, вернее, подводит к окну.
– Посмотри туда, Мео, что ты видишь? – негромко спрашивает.
Не ожидая подобного вопроса, несколько секунд непонимающе на него смотрю и лишь потом перевожу взгляд в тёмные глубины.
– Океан, – наконец нахожу приемлемый ответ.
– Верно, – мужчина прикладывает ладони к прозрачной поверхности, всматриваясь в сгущающийся сумрак. – Он может себя защитить. Нам не обязательно афишировать своё присутствие. Тем более что единственный цессянин, который был в курсе того, что Зогг обитаем, находится у нас. А девушки, – он разворачивается лицом ко мне, прислоняясь спиной к гладкой поверхности. – Мы их и не потеряли. Все приманки, спасённые сегодня, пройдут адаптацию и останутся на Зогге, а другие… – он протягивает руку, осторожно касается подушечками пальцев моего запястья и скользит к плечу, – … их не будет.
– Почему? – мои глаза изумлённо расширяются, наблюдая за его странными действиями. – Это же ваша мечта!
– Мечта ничего не стоит, если она требует невозможного! – широкая ладонь зарывается в волосы, принимаясь мягко массировать затылок. Секунда моего замешательства, рывок, и зоггианин оказывается совсем близко. – Нужно мечтать лишь о том, что реально. Разве не так… Мео? – жаркий выдох, опаливший висок, сильная рука, с нажимом спускающаяся по спине, и мощное тело, прижавшее меня к стене.
Дыхание учащается, сердце выстукивает бешеный ритм, подчиняясь взбесившимся гормонам, а в душе нарастает обида. Он же был таким учтивым! Предупредительным! Трой говорил, что мужчины никогда не нарушают приличий и не переступают черты, которую обозначает девушка. Что произошло? Разве я дала ему повод? Почему Ниродин позволил себе изменить собственным принципам? Неужели всё хорошее в зоггианах только на словах?!
– Отпустите! – отталкиваю мужчину, стараясь вырваться.
– Зачем? – хрипло откликается он, ещё теснее прижимаясь ко мне. Словно доказывая, что против него у меня нет шансов. – Ты нелогична, – страстно шепчет, зарываясь носом в мои волосы. – Требуешь от совета решительных действий и не желаешь принимать аналогичные мои. Разве это правильно?
Советник неожиданно отстраняется, убирая руки. Вернее, упирая их ладонями в стену по бокам от меня, чтобы не сбежала, но больше не касается, только смотрит внимательно. Впрочем, мог бы и не страховаться, потому что я, почувствовав свободу, замираю, не веря тому, что происходит.
Ниродин тяжело вздыхает и качает сокрушённо головой.
– Прости за эту некрасивую демонстрацию, Мео, – говорит абсолютно другим голосом. Привычным, мягким, рассудительным. Словно и не было в нём той страсти, которую он не мог в себе удержать. – Но ты должна была вспомнить и больше не забывать одно очень простое правило: прежде чем принимать решение, задумайся, честна ли ты сама с собой. Ты же не хочешь насилия, не желаешь его для себя. Я ведь вижу, что это так, иначе твоя реакция на мои действия была бы другой. Ты прекрасно знаешь, что для нас это так же неприемлемо, я столько раз тебе об этом говорил. Почему же ты так страстно желаешь, чтобы мы ввязались в эту войну? Навязывали кому-то своё мнение? Диктовали условия? Принимали чью-то сторону, соглашаясь на применение насилия в отношении других? Чем наше поведение в этом случае будет отличаться от моего минуту назад?
Я – дорада! Мне не консультантом нужно быть, и уж тем более не советником, а сидеть дома, рожать детей и в чужую политику не лезть.
– Ты совершенно напрасно себя коришь, – то’Трон словно мысли мои читает, потому что я молчу, а его слова звучат в унисон моим умозаключениям. – Ломать устоявшиеся стереотипы необычайно трудно, а тебе сейчас именно это приходится делать. Впрочем, в полной смене мировоззрения нет необходимости. В твоей работе консультанта это будет даже мешать. – Он отталкивается от стены, расширяя оставленное мне жизненное пространство, и аккуратно подхватывает мою впавшую в ступор персону под локоть, чтобы подвести к двери. По дороге ухитряется стянуть со стола инструкцию, которую я там оставила, и вручить мне в руки вместе с цветочком, добытым из вазы. – Достаточно того, что ты с большим вниманием начнёшь относиться к нашей позиции в вопросах контактного взаимодействия с другими цивилизациями. Идёт?
Вопрос звучит почти весело, а в глазах… В них точно сожаление. О чём? О том, что моё сознание оказалось не столь толерантным, каким виделось советнику? Или же о том, что моё поведение не соответствовало тому, которого он ждал? Так, может, его нотация вовсе и не воспитательная акция, а попытка спровоцировать и узнать моё к себе отношение? Очень уж натурально Ниродин играл.
Только вот задавать прямой вопрос, чтобы получить ответ, я не собираюсь. Если и занесло мужика, то он исправился. Всё. Дело закрыто. Потому и киваю уверенно, и улыбаюсь в ответ, лишь бы напряжение снять да
