Огненный дракон прищуривается, а затем оценивающе меня осматривает. Его взгляд скользит по старому платью, наполняясь пренебрежением и досадой.
— А почему ты до сих пор в этом дранье? — морщится лорд. — В моём дворце не нашлось для тебя нового платья?
— Портниха сказала, к вечеру наряд будет готов.
— К вечеру?
Плотоядная улыбка лорда кажется слишком порочной. Кажется, он вспомнил всё, что было ночью, и очень этим доволен.
— Хочешь проверить платье на прочность ещё раз?
От его игривого вопроса бросает в жар. Более чем прозрачный намёк на «ночные шалости» возвращает к сути происходящего. Иначе зачем я искала милорда?
— Милорд... Мне нужно поговорить с вами.
— О чём? — чуть более недовольно спрашивает дракон.
— Мои родители. Они беспокоятся. Вы обещали послать гонца.
— Возвращайся, Евлина, к себе. В комнату.
Дамиан Тарийский не собирается ни посылать гонца к родителям, ни делать свадьбу. Что-то удерживает его от того, чтобы выгнать меня из дворца вон. Но это «что-то» уж точно не тёплые чувства.
— У меня здесь нет своей комнаты, — твёрдо произношу, отчётливо понимая, что ответы получены. — И правда, я слишком наивна. Лучше мне убраться отсюда, как и другим вашим «невестам».
Разворачиваюсь, чтобы покинуть милорда.
— А ну-ка, стой! — лениво приказывает он и чуть мягче добавляет: — Евлина. Посмотри на меня.
Поворот заставляет взглянуть на дракона. На моих висках мокрые полосы. Злые слёзы успела смахнуть. Совсем не хочется расплакаться тут перед ним, хотя уже еле сдерживаюсь. Прикусываю губу. Физическая боль отвлекает от той, что раздирает мне душу.
— Каким другим невестам, малышка?
— Я ведь не единственная девушка, на которой вы собирались жениться, но так и не сделали этого?
— Инте-е-ере-есно, — протягивает лорд Дамиан, не спуская с меня тёмных глаз.
В них зажигаются странные огоньки, подобные тем, что я видела ночью. Они настораживают, вызывают тревожное чувство. Покалывает в ладонях так, словно новая волна напряжения начинает вливаться в меня.
— С чего ты это взяла?
— Догадалась.
Дамиан Тарийский делает короткий шаг, касается моей щеки ладонью. Проводит ей нежно, касается шеи. Обхватывает её на мгновение почти горячими пальцами и убирает руку.
— Ты разве забыла? Я не люблю тех, кто лжёт.
— Я хорошо помню об этом.
— И врёшь! — рявкает Дамиан так, что я вздрагиваю.
Он рассердился так быстро! Вот только что был добродушен, потом недоволен, теперь основательно зол. Но что я такого спросила? И почему он решил, что я выдам Лису? Разве можно лишать себя доверия со стороны тех, с кем ещё придётся общаться? Уж чему-чему, но братья меня научили держать язык за зубами. Хоть руку жги над костром в праздник звездостояния!
— Мне нечего больше сказать, — упёрлась. — Хоть выгоняйте!
Ответное молчание и долгий выжидательный взгляд не смогли пробить моей решимости. Но как же непередаваемо сложно смотреть в лицо дракону, сгорая от животного страха. Вдруг поняла, что со мной может здесь произойти что угодно. Интуиция? Испуг? Очередное понимание, где я и с кем? Он может не только выгнать меня из дворца, но и отдать на растерзание слугам, придумать наказание и, кажется, даже убить. И будто в подтверждение мыслям лорд громко крикнул:
— Бастиан!
— Милорд!
— Всех служанок сюда. Немедленно!
Ох, как хочется сбежать! Чуть отступаю и останавливаюсь, пригвождённая немым требованием в драконьих глазах. Черты лица лорда становятся жёстче, неузнаваемо меняя лицо. Какой же разный дракон! Где он настоящий?
«Евлина», — спрашиваю себя: «Ты уверена, что свадьба с ним станет для тебя лучшим исходом?»
На площадку возле конюшни постепенно стекаются девушки. Есть совсем молоденькие, есть повзрослее. Прислуги много, но Лисы нет. Я ни в коем случае не должна выдать себя. Ни взглядом, ни жестом. Но как же Лисе показать, что я ничего не сказала?
Когда появляется Пелесенская, невольно напрягаюсь сильнее. О, Небеса! Теперь всё в вашей воле! Пусть всё закончится хорошо!
— Все служанки здесь, милорд, — рапортует Бастиан.
Щелчок пальцами и немолодой мужчина мгновенно скрывается за драконьей спиной. Лорд Тарийский идёт вдоль неровного строя, останавливаясь то перед одной девушкой, то перед другой. Доходит до крайней, разворачивается и снова продолжает движение. Пластичным, строгим и уверенным в себе мужчиной любоваться бы, но понимание, что происходит сейчас, напрочь сбивает весь романтический флер. Нашла чем восхищаться, дурында!
Когда Дамиан остановился возле Лиссандры, внутри меня, кажется всё остановилось. Сердце замерло, перехватило дух, в глазах на миг потемнело. Не успела собраться с силами, как услышала жёсткое:
— Все свободны, кроме тебя.
Лиссандра. Именно она осталась стоять, глядя себе под ноги. Её желваки играли, пальцы рук она сцепила между собой.
— Ну, Евлина? Что скажешь?
— Не понимаю о чём вы, милорд.
— Не понимаешь?
— Нет.
Дамиан улыбнулся.
— Знаешь, что бывает с нежной девичьей кожей, когда по ней проходятся розгами?
Я молчу. По спине бежит холодок. Он ей не задал ни единого вопроса. Я ему ничего не сказала. С чего он взял, что это Лиса? Неужели она — единственная из бывших здесь, а я, как простушка, всё ей испортила?
— Она вспухает багровыми полосами, на ней появляются кровоподтёки и кровь. Если бить выверено и очень жёстко, на коже останутся шрамы.
— Вы не можете быть настолько жестоким, — горячо вскрикиваю. — Она же не виновата!
— Так каким другим невестам, малышка? — холодно спрашивает лорд Дамиан. — Твой страх слишком прозрачен, а ты не умеешь лгать.
— Конечно, я вас боюсь! Вы же... Вы же ведёте себя так, будто злитесь за что-то! Не хотите жениться? Не надо. Почему бы вам не выбросить меня из дворца вон вместо того, чтобы шить платье?
Я даю волю слезам.
Они хлынули целым потоком, сдерживаемые всё это время. Почему я сказала это?
Мне страшно! Очень страшно, до жути! Да, я трусиха! Не такая смелая, как могла бы. Как представила, что порка начнётся прямо здесь и сейчас... Я слышала на королевской площади, как стонут от боли преступники. Видеть, как издеваются над девушкой только за то, что её в прошлом обидел дракон? За её слова боли? Не хочу! Не могу!
Я отворачиваюсь от лорда Тарийского, закрываю руками лицо, будто могу хоть так повлиять на ход возможных событий. По-детски, глупо, но так я пытаюсь спрятаться. Ах,
