Мужчина рассмеялся.
– Сделай одолжение!
Таво стал напевать себе под нос. Рука мужчины против его воли поднялась и направила нож в своего хозяина. Мужчина начал всхлипывать и молить о пощаде, отчаянно сопротивляясь песне желаний, но у него ничего не вышло. Нож приблизился к шее, его острие коснулось горла.
– Я ведь просто хотел разыскать сестру, – пожаловался Таво, прерывая песню, и рука с зажатым в ней ножом замерла. – Но почему-то все или нападают на меня, или пытаются обокрасть.
– Нет, пожалуйста, не делай этого!
Таво посмотрел на человека у своих ног и увидел зверя. Увидел хищника, ставшего добычей. Его охватили гнев и разочарование одновременно, и разум ожесточился, а мысли о возмездии стали множиться. Но в следующее мгновение все исчезло – он увидел лицо Тарши, и его сердце снова наполнилось невыразимой грустью при мысли о том, что им уже не быть вместе. Какая-то часть сознания понимала: если он оставит сестру в живых, они снова смогут быть вместе, – но другая часть уверяла его, что этого не произойдет никогда
Таво наклонился, забрал нож из руки мужчины и бросил оружие в темноту. Не говоря ни слова, он с помощью магии швырнул разбойника навзничь с такой силой, что тот потерял сознание. Посмотрев на мужчину последний раз, Таво заново собрал рюкзак, свернул драное одеяло и пошел прочь.
***Он шел до самого рассвета, пока не наткнулся на очень старый фермерский дом, во дворе которого стояло несколько покосившихся хозяйственных построек, и, не раздумывая ни секунды, подошел к двери дома и постучал.
Ждать пришлось долго. Наконец дверь открылась, в проеме появилась старуха и испуганно уставилась на него. Седые, связанные на затылке волосы, ночная рубашка под старым халатом, усталые глаза и морщинистое лицо – вся ее внешность выдавала в ней северянку лет восьмидесяти.
– Тени! – сердито прошипела она.
Таво был покрыт кровью своих жертв, лицо и руки были в синяках и царапинах, а одежда порвана. Тощая фигура, сонный вид, белая кожа и черные волосы – он походил на ожившего мертвеца. Он просто стоял и ждал, молча глядя на старуху и думая о том, какое же решение она примет.
– Давай, заходи, – наконец сказала она, освобождая проход и делая юноше знак войти. – Тебе нужно укрыться от непогоды и согреться. Заходи. Давай, быстро. Я угощу тебя супом и хлебом. И горячим яблочным сидром. Боже, ты только посмотри на себя! Что стряслось? На тебя напали разбойники и побили? Где твой дом?
Она не пригласила в дом Флюкена, но, с другой стороны, его никто никогда и не приглашал. Кроме Таво, Флюкена никто никогда не видел. Но нужно отдать ему должное: он не стал убеждать юношу не входить в дом. И Таво молча кивнул старухе. Затем, ничего не объясняя, он вошел внутрь, и дверь закрылась у него за спиной.
Глава двадцать третья
Весь оставшийся день ушел у Дара Ли на то, чтобы спуститься на дно каньона и начать свой пеший бросок к выходу из Чарнальских гор. Он старательно искал опоры для рук и ног и использовал вьющиеся растения и невысокий кустарник в качестве дополнительной поддержки, но был вынужден тратить столько же времени на передвижение по горизонтали, сколько у него уходило на перемещение по вертикали. Когда он преодолел двести футов, то устал так, как будто прошел две мили. Иногда ему приходилось возвращаться по собственным следам и выбирать другое направление. В результате он уже отчаялся добраться до дна каньона целым и невредимым.
Это было медленное, изнурительно тяжелое занятие, но времени на размышления хватало с лихвой. Он неожиданно понял, что погрузился в воспоминания о надежном, ответственном Стоу Чутине, капитане гвардейцев друидов, последнем члене старого ордена, ушедшего с должности после изгнания Дрискера Арка. Он вспомнил обо всем, что он делил с Зией, которая давным-давно любила его и, возможно, нашла бы в себе силы полюбить снова. Он едва сдерживал слезы, вспоминая ее мужество и жертвенность, мучаясь из-за того, что могло бы стать правдой. Возможно, им удалось бы найти способ снова быть вместе, если бы она выжила. Ему нравилось так думать, и он жалел о том, что не сумел дать ей то, чего она так хотела, но зато осуществил слишком многие свои желания.
Также он думал и о предводителе захватчиков в белом плаще, но эти мысли приносили одно лишь беспокойство.
Дар не мог понять, почему он до сих пор жив. Враг загнал его в ловушку на краю утеса, в сотнях футов над дном каньона. Его было так легко уничтожить – с помощью пушек на челноке или просто столкнув с утеса. Но ни первого, ни второго не случилось. Враг смотрел на Дара, как будто изучая его, а затем просто дал задний ход и исчез.
С чего бы ему так поступать?
Возможно, он оставил Дара в столь опасном положении, потому что, с его точки зрения, шансов выжить у горца просто не существовало. А возможно, предводитель решил, что, даже если Дар спасется, он не сумеет вернуться в Паранор вовремя, чтобы предпринять серьезные шаги. Также он мог полагать, что Дару уже вообще слишком поздно что-то предпринимать.
Но Дар считал, что ни одно из его предположений не является верным.
Нет, он думал, что дело совсем не в этом, но, хоть убей, не мог понять, в чем именно.
Как бы там ни было, такая неизвестность беспокоила его, заставляла снова и снова размышлять о том, с какой целью ему сохранили жизнь. Неуверенность положения, в котором он оказался, окружающая его тайна заставляли мысли горца крутиться вокруг этой темы, несмотря на глубочайшую скорбь по Зие.
Окажись он на ее месте, поступил бы он аналогичным образом? Что именно могло бы заставить его так поступить?
К тому моменту, когда Дар добрался до дна каньона, солнце начало клониться к закату, а когда он двинулся на выход из каньона, уже полностью стемнело. Дар направился на юг – не только потому, что именно в той стороне между вершинами гор ярче всего светило солнце, но и потому, что, насколько он помнил, пролетая над этим местом, там имелись промежутки в горной цепи. Он тогда, разумеется, не искал проходы в скалах специально, но, когда ведешь воздушный корабль, привыкаешь обращать внимание на то, что тебя окружает. Никогда не знаешь, когда обнаружишь то, что может помочь тебе в дальнейшем.
К полуночи он уже падал с ног от усталости и решил сделать привал. Завернувшись в потрепанный плащ и забившись в выемку в скале, куда практически не залетал ветер, Дар провалился в тяжелый сон. Он встал рано утром; небо было
