За эти четыре года сидхе обжились в статусе более не прячущегося народа, немного утихли, но все равно мир не стал прежним. Он стал опаснее, появились места пострашнее Лютного. И что самое главное — входя в мир магов, узнавая его, взаимодействуя с ним, сидхе никого не впускали в свое закрытое общество. Формально они ничего не нарушали. Кто шел в магический Лондон — легальный, конечно — тот честно регистрировался. Сидхе продавали зелья и ткани, покупали золото и металлы в Гринготтсе, но это не было противозаконно, хотя никто не знал, на что идет их металл. Новая раса, так внезапно влившаяся в повседневную жизнь магической Британии, ценила сытый уютный мирок, потому не противоречила министерству.
Конечно, оставался Иорвет, тот самый танцор-террорист, ответственный за несколько подрывов, насквозь простреленного аврора, посмевшего с похабным комментарием схватить за локоть какую-то деву с острыми ушами (после этого Иорвет перестал появляться на улице открыто), и вырезанный синдикат наркоторговцев: торговать фисштехом Иорвет позволял только сидхе, люди могли быть только потребителями. Но за Иорветом охотился Роше, прочие же белки жили полулегально, но спокойствием дорожили. Министерство давало пробные шары: комендантский час для нелюдей — подчинились, обязательная регистрация при проходе в магическую часть городов — съели. Новые ограничивающие законы — только Иорвет и сопротивляется. И теперь Гермиона, изумляясь собственной значимости и силе, которой наделил ее закон, велела королю сидхе явиться в министерство для обсуждения положения его расы с власть имущими. Письмо было отправлено, нашелся сидх, проникшийся политикой министерства и решивший послужить посредником, но он предупредил, что понадобится переводчик. Даже если король и умеет говорить по-английски, он не захочет уступать в этом. Поразмыслив, Гермиона пришла к выводу, что любой человек, даже Малфой, все же лучше переводчика-сидха, и теперь, собравшись с духом, твердой рукой вписала имя Драко Малфоя в документ, и тот сразу растаял под ее ладонями, чтобы возникнуть на столе Малфоя. Он не имел права отказаться. Гермиона даже выдохнуть не успела, как перед ней уже материализовался Драко в халате и с полупустой кружкой кофе, красный от злости и… страха? Отставив чашку, он набрал побольше воздуха в грудь, повязал крепче пояс от халата, и началось.
Что она только не услышала: и что она безмозглая, и что не понимает ничего в магическом мире, и шла бы по примеру своих родителей лечить больных, она найдет с ними общий язык, если они будут сумасшедшими.
— Ты что думаешь, запросто можешь велеть королю прийти к тебе на ковер? Королю сидхе?! Ты больная вообще? Хорошо еще, ты обратилась ко мне, я подскажу, что лучше сделать.
— Что лучше сделать? — терпеливо спросила Гермиона, отмечая, что за четыре года фриланса Малфой стал холеный, гладкий, хотя и не потолстел, но исчезла угловатость и резкость. Теперь перед ней стоял молодой Люциус с почти театральными жестами, отросшими до плеч волосами и в украшениях чуть больше, чем полностью, хотя с халатом и мягкими тапочками это несколько контрастировало. Тем не менее, Малфоя не смущал домашний вид. Он прошелся по кабинету, заложив руки за спину.
— Во-первых, нельзя приказывать королю явиться, — наставительно сказал он. — Ты ставишь его перед выбором — или появиться у тебя и упасть в глазах сидхе, или не появиться и начать конфликт. Это глупо, Грейнджер. Логика никогда не была твоей сильной стороной, только набор фактов. Что, в книгах не написано, как вести переговоры с древней расой?
— Я уже ему отправила… повестку, — ответила Гермиона, но тут же вскинула голову. — Он находится на территории магической Британии и обязан подчиняться ее законам!
Малфой схватился за голову, мгновенно побелев.
— Ты… ты что… скажи, что ты пошутила!
— Я не шутила, — сердито сказала Гермиона. — Чем устраивать тут спектакль, лучше…
Она не успела договорить. Малфой схватил ее за рукав, и портал переместил их в Малфой-мэнор; второй раз Гермиона оказалась здесь. Люциус устраивал приемы после войны и присылал приглашение, но никто, кроме Гарри, никогда не соглашался. Гермиона не хотела снова оказаться в том зале, где Добби обрушил люстру на Беллатрикс, где мадам Лестрейндж пытала ее, спрашивая о мече Гриффиндора, где паскудно ухмылялись егеря, предвкушая расправу. Почему-то ей казалось, что если она появится в Малфой-мэноре, она сразу окажется в этом зале.
Но портал перенес их совершенно в другое место: внутренний дворик с фонтаном и экзотическими растениями, защищенный магическим куполом от холода, дождей, снега и жары. Драко отпустил ее и щелкнул пальцами. Перед ним появился домовик в наволочке и низко поклонился хозяину, начисто игнорируя Гермиону.
— Где лорд Малфой? — спросил Драко.
— Лорд и леди завтракают в белой гостиной, — домовик снова обмел ушами пол. — Что желает наследник?
— Попроси леди взглянуть на… цветы в оранжерее, я присоединюсь к ней для беседы позднее, — скороговоркой выпалил Малфой. Ничего себе, у Драко чуть руки не трясутся, но о реверансах не забывает. — Как только леди покинет белую гостиную, перенеси нас туда.
— Боишься представить меня леди Малфой? — хмыкнула Гермиона, не удержавшись. — Мы знакомы.
— Не хочу портить нам с отцом день, — не менее ехидно отозвался Драко. — А то еще уговорит тебя остаться на обед, а ты заведешь унылую песню про освобождение домовиков.
— Добби был свободным эльфом, и это…
— И где твой Добби, — фыркнул Малфой. — Черт, я у тебя в кабинете чашку забыл.
Они стояли и ждали, потом Гермиона вздохнула и села на край каменного бассейна фонтана. Стоило ей это сделать, как сразу же появился домовик и перенес их в белую гостиную.
Она была совершенно не похожа на мрачный зал, который помнила Гермиона: внутренне помещение, похожее на открытую террасу, только вместо открытого пространства между колоннами, где висели полупрозрачные белые занавески, были нарисованные пейзажи, девять разных
