— Ты задал интересный вопрос мне, — без приветствий сказал Хастур, глядя в глаза Кроули, и отчего-то тот знал, что бывший демон видит его змеиные зрачки сквозь темные стекла очков.
— Хастур, — оскалился тот. — Какая честь лицезреть герцога снова.
— Зачем тебе все это, Хастур? — Азирафаэль обвел рукой пространство. — Если ты знаешь обо всем, неужели тебе интересно?
— Став человеком, я кое-что познал, — Хастур придвинул к себе салфетку и стал задумчиво водить по ней карандашом. — Что-то сродни непостижимому замыслу.
— Никакого плана нет, Бог сказала нам, — прервал Кроули.
— Он просто не записан, — отозвался Хастур. — Для этой Земли. Потому что это черновик.
Кроули и Азирафаэль переглянулись и наклонились вперед поближе к бывшему демону, который старательно рисовал на салфетке изогнутое дерево; Кроули узнал изгиб ствола — он, свернувшись змеем, свисал с него, почти касаясь раздвоенным языком лица Евы.
Хастур поднял глаза от импровизированного холста.
— Когда-то я создал звезду гораздо ярче и интересней Солнца, а Габриэль и Вельзевул создали человека, который оказался лучше Адама и его детей. В великой книге история будет написана начисто, и она будет лучше великого плана.
— Это вера, истинная вера, — констатировал Азирафаэль, посмотрев на Хастура. — Как ты сделал это, зная истину?
Бывший герцог пожал плечами и медленно поднялся на ноги, поймав взгляд ангела, остановил его жестом:
— Не благословляй, у меня потом голова болит, — он выпрямился, разминая спину, и на миг ангел и демон увидели огромные угольные крылья, накрывшие непроницаемой тенью весь клуб, и в глубокой черноте мерцали далекие звезды, те, которых не создавал Кроули.
Когда Хастур вновь уселся за свой стол, Майкл сразу же придвинулась к нему вплотную, спрашивая, о чем он разговаривал с теми незнакомцами. Габриэль скользнул равнодушным взглядом по лицу Азирафаэля и снова повернулся к Вельзевул, словно только вспомнив, что вообще-то он ее обнимает.
— Я где-то их видел, — задумчиво сказал он. — Особенно этого блондинчика. Точно видел.
«Показалось», шепнул Азирафаэль, почувствовав его мысли.
— Показалось, — Габриэль послушно отмахнулся и ткнулся губами Вельзевул в висок, отвлекаясь от неинтересных соседей. Он всегда остро ощущал конечность своей жизни и потому не желал тратить драгоценное время на подобные мелочи, как какие-то странные незнакомцы. Какое-то странное радостное тепло разгорелось внутри, но Габриэль списал это на счастье от момента отдыха с лучшими друзьями, а если бы кто сказал ему об ангельском благословении, не поверил бы и рассмеялся отрывисто и громко — как смеялся когда-то главный архангел Небес.
