В кобальтово-синих полях папоротника девочки поделились на лесные отряды для обучения выживанию в сказках. Кико и Беатрис присоединились к девятому отряду «Лесных нимф» на Синем ручье, Анадиль и Эстер следовали в четвертый отряд «Водяных сирен» в Бирюзовую чащу, а Агата, погруженная в свои мысли, лишь бегло взглянула на флаг третьего отряда. Путь ее лежал в заросли высокого папоротника. По мере приближения девочек крики принцев из Бескрайних лесов стали громче и безумнее, что вынудило Мону, Арахну и остальных из двенадцатого отряда забросать их через ворота синими тыквами. Дикие принцы выстрелили в ответ горящими стрелами, но их поглотил зачарованный щит, висящий над воротами.
Агата, стоявшая под нависающими темными облаками, чувствовала, что война вот-вот разразится, как гроза. Поцелуй Тедроса не просто спасет девочек от ведьмы-из-Софи. Это спасет их всех от бойни, которую учинят принцы, когда сумеют прорваться сквозь щит.
Но как она сможет оставить Дот одну охранять школу от кровожадных принцев? И точно ли ее сегодняшнее дезертирство – единственный способ тайно встретиться с Тедросом?..
– Угадай, кто! – Агата повернулась и увидела Софи в развевающемся синем плаще, которая неслась в ее сторону. – Я смогу постоять с тобой в карауле!
Агата отшатнулась. Других девочек рядом не было.
– Что-о-о?!
– Не могу больше носить эту жуткую шаль. Все эти щенята… Я думала, что сама начну гавкать, – Софи вздохнула. – Беатрис любезно одолжила мне свой плащ, а когда мы были у нас в комнате, я решила выглянуть в окно и увидела оттуда место, где ты будешь стоять на страже! Кстати, а ты знала, что прадедушка Беатрис сшил подвенечное платье Белоснежке? Эта девочка скорее всего душевнобольная, но ткани выбирает столь изящ…
Она заметила лицо Агаты и прочистила горло.
– В любом случае, теперь я знаю, что смогу подстраховать тебя во время дежурства, – Софи толкнула ее локтем и продолжила: – Ведьма бы так не поступила, да?
– Но… но… – Агата разглядывала плащ, который скрывал почти всю Софи, зная реальную причину, почему она выторговала его за шаль. – Н-н-но, как же твой сон-для-красоты…
– Ты бы ведь присмотрела за мной, если бы я стояла в карауле, Агги, – Софи потрепала ее по плечу. – Зачем же еще нужны друзья?
Агата похолодела от прикосновения Софи. Где-то пронзительно закричал голубь.
– Э-э-э… Извини… меня зовут… – пролепетала Агата и стремглав побежала от Софи.
К счастью, Софи не входила в ее лесной отряд. Когда Агата нашла Кико и Дот на краю заросшего папоротником поля вместе с остальными девочками из своего отряда, она первым делом вцепилась в Дот:
– Бородавки!.. Плащ!.. Превращение!.. – Агата задыхалась, хватая ртом воздух. – Ты была права! Она знает!
– Я, кажется, сказала тебе держаться от нее подальше! – прошипела Дот.
– Она будет следить за нами сегодня! Из ее окна!
– Что?!
– Мы должны как-то закрыть ей обзор…
– А я-то думала, ты случайно проиграла состязания, – произнес чей-то голос у нее за спиной.
Агата обернулась и увидела в ужасе глядящую на нее Софи.
Агата попыталась что-то сказать, но взгляд Софи стал ледяным, девочка попятилась в заросли папоротника и убежала.
– Тебе конец, – буркнула Дот.
У Агаты чуть сердце не остановилось.
– Но она… Она, кажется, сильно задета…
– Сколько раз ты будешь наступать на одни и те же грабли, Агата? Она хорошая актриса.
Агата понимала, что Дот права, и у нее засосало под ложечкой.
– Хм.
Обернувшись, девочки увидели нахмуренного старого гнома с длинной седой бородой и смуглой морщинистой кожей. Он вырядился в жуткое платье, остроконечную лиловую шляпу и нацепил шатающиеся туфли на каблуке. Агата закашлялась. Казалось, будто Юба, их учитель мужского пола, превратился в дурно одетую гномиху.
– Я смотрю, наш читатель решил, что это урок болтовни в сказках, – пробрюзжал гном стариковским голосом, который звучал, точно как голос Юбы, только немного выше. – Меня зовут профессор Хельга, и я боюсь, что официальное знакомство мы проведем позже. Не могу задерживать весь отряд из-за вновь прибывших. Теперь вернемся к сегодняшнему уроку…
Агата нахмурилась и ткнула Кико локтем:
– Хм, а это не…
– Мы тоже так думали, – прошептала Кико, – но замок прогнал всех мужчин, поэтому это просто не может быть Юба! К тому же девочки подговорили меня проверить.
– Проверить?!
– Не спрашивай. Просто верь мне, когда я говорю, что это – женщина, – ответила Кико.
– Пойдемте, девочки, – проскрипела Хельга, ведя учениц в лес и опираясь при ходьбе на длинный белый посох. – В прошлом году вы научились отличать обычное растение от могрифа. Сегодня мы узнаем, как отличить могрифа-мальчика от могрифа-девочки. Чрезвычайно полезное знание в наших условиях…
Агата следовала за гномом, понимая, что самое полезное знание и для мальчиков, и для девочек – это знание о том, сколько бородавок скрыто под плащом Софи.
Восемь часов спустя, когда пробило десять вечера, Агата с Дот вернулись в Синий лес в сопровождении леди Лессо и профессора Доуви, помогавших девочкам с экипировкой. Агата несколько раз пыталась поговорить с ними, но обе только шикали на нее, указывая глазами на освещенную светом факелов северных ворот голубую бабочку, которая порхала вокруг. Девочки отчетливо чувствовали страх, с которым учителя защелкивали их нагрудные пластины и наплечники (точно упряжь на лошадях!).
– Я не понимаю, как мальчики это носят, – проворчала Дот, когда леди Лессо натягивала на нее шлем. – Оно все тяжелое, чешется и воняет.
Агата не смогла больше терпеть:
– Послушайте, Софи знает, что я собираюсь увидеться с Тедр…
Леди Лессо со всей силы наступила ей на ногу, и девочка проглотила язык.
Дот, скорее всего, ошибалась, предположив, что у этой женщины могла быть семья. Если бы у леди Лессо был ребенок, она бы придушила его во сне.
Когда профессор Доуви застегивала на ней шлем, Агата стиснула зубы. Какой смысл от феи-крестной, если ты не можешь поговорить с ней? Раздраженная, Агата вспомнила, что случилось после занятий. Когда девочки возвращались из лесного отряда, она мечтала только о том, чтобы прилечь в комнате Эстер. Прошло уже почти два дня с того момента, когда она последний раз закрывала глаза… И недели с тех пор, когда она хотя бы на миг чувствовала себя в безопасности. Она не могла вспомнить, уснула ли она действительно, – все кружилось в призрачном хороводе. Плащи и бородавки… Прикосновение обжигающего красного дождя… Укол рогов… Вкус крови…
Тело Агаты дернулось: «Проснись!»
Но боль ввинтилась в ее живот, затаскивая девочку еще глубже в сон. Она чувствовала, как внутри ее что-то рождалось. Сначала это было белое зернышко, потом появилось размытое молочно-белое лицо, становящееся все больше и больше,
