То, что тело всем весом будет оттягивать его руки вниз, тоже оказалось для него сюрпризом. Подняв мертвеца, он зашагал к заранее облюбованному месту — туда, где почва казалась мягче. Из разжавшейся ладони ога выпал и покатился в траву маленький тёмно-красный мячик или шарик. Человек не обратил внимания. Но гладкая полоса, опоясывающая бока этого мячика, ярко блеснула на солнце. И две пары зорких детских глаз заметили вспышку. Ещё полчаса маленькие наблюдатели просидели наверху в кустах, шёпотом обсуждая странную сцену и обшаривая глазами дно Котлована, но пришелец, видимо, предпочёл покинуть их территорию другим путём. И когда они осмелились спуститься, о небывалом происшествии напоминали только мячик, подобранный запасливым Ремом, да ржавая табличка, наискосок торчавшая из небольшого холмика земли. Буквы, оставленные на табличке, были словно вручную проплавлены в железе, и складывались они в такую надпись: «Немтырь. Фабрика — Таблица — Мемориал. 2098–2124».
Алекс Бор. Неприкосновенное время
Я изучал саркофаг сквозь толстое бронированное стекло. Он стоял боком, довольно близко к разделявшей нас прозрачной перегородке. Кроме него, на той стороне были только бетонные стены и пол с потолком. Вся техническая начинка комнаты была выведена на эту сторону — справа, слева и вокруг меня светились экранчики непонятных приборов. Короче, филиал Второй Лаборатории оказался довольно неуютным местом. К тому же располагался он под городом, на одной из служебных станций бывшего метро. Чем-чем, а подземельями я был сыт по горло.
…Пока утихла ярость взбесившейся биоткани, пока мы, недоумевающие и испуганные, сумели зажечь уцелевшие фонари и собраться вместе, прошло, должно быть, не менее получаса. И едва мы только начали приходить в себя, как в туннеле нарисовалась группа легионеров, вызванная кем-то из наших компаньонов-утильщиков. Я бы не стал ставить им это в вину. С перепугу люди чего только не вытворяют. Уверен, сейчас они рвут на себе волосы при мысли, что так бездарно прошляпили склад. Ведь мы были почти у цели наших поисков. Тот проём в стене, куда Рем затащил ога, — это оно и было. Подземное хранилище пластырей гиазовой эпохи.
Впрочем, судя по оставленным следам, Рем Серебряков оказался там немногим раньше нас и собирался основательно покопаться в найденном. Наше появление было ему так же нежелательно, как нам — присутствие легионеров. И привело к неожиданным, большей частью неприятным последствиям. Самой большой неожиданностью оказался именно саркофаг.
Он лежал посреди склада, довольно крупный и увесистый, похожий сразу на все древние гробы, которым придавали форму человеческого тела. Когда луч света скользнул по выпуклому боку вверх, я вздрогнул: на ящике обозначился знакомый человеческий профиль. В своей верхней части саркофаг повторял черты лица Афидмана.
Кое-что начало проясняться. Ог, захваченный дезертиром, перепугался до чёртиков и запустил какой-то мощный процесс, на который спешно примчалась вся биоткань в радиусе ближайших трёхсот метров. Иными словами, Афидман соорудил себе прочную защитную оболочку из того, что имелось под рукой, — то есть, из местной техножизни. Излагая всё это службам безопасности ТЦ, я побоялся, что меня примут за психа, но, как ни странно, они меня поняли. Во всяком случае, попыток взломать саркофаг ломом или разрезать электропилой можно было не опасаться. Но в процессе разбирательства вся правда выплыла наружу. Ну да, мне пришлось выложить им всё: от первой встречи с Серебряковым до знакомства с Афидманом.
Большая часть моей исповеди прозвучала уже не в туннеле, а в более комфортных условиях. Видимо, в судьбе у меня аршинными буквами был прописан «Санфлауэр» — самый большой и гламурный гостиничный комплекс нашего города. В невинных сплетнях он представал средоточием изобилия и роскоши, но мне доводилось слышать и более мрачные слухи, в которых сообщалось о гигантском подземном казино, об алкоголе, льющемся рекой, о мафии и наркотиках. А около «Санфлауэра» располагалась Арена, на которой я уже провёл несколько незабываемых часов.
И на сей раз одним часом дело тоже не ограничилось. Свидетелей моей исповеди было несколько. Один, подтянутого вида, выдавал себя за секьюрити, но настороженные взгляды коллег изобличали в нём легионера из Башни. А вот другой, хлыщеватый и вёрткий, совершенно точно был из свиты нашего мэра. Я пару раз видел его лицо по телеку. Эмпата, как мне показалось, тоже подогнали местного, входившего в гостиничный штат. Он сидел у двери тихо, как мышка, и делал вид, что карябает что-то в блокноте, но я вспомнил поучения Риомишварда и был начеку. Сам Эд, между прочим, куда-то запропастился ещё во время той подземной суматохи, а спрашивать в лоб у этой троицы, что с ним стало, я не решился. Поэтому, понадеявшись на светлый ум и изворотливость моего друга-авгура, я сосредоточился на себе.
…И был подвергнут долгим, кропотливым расспросам о повадках и привычках моего ога. Что он ел, как он спал, и всё в таком духе. Логика их вопросов была мне чужда. Я полагал, например, что их интересуют манипуляции с биотканью, но от этих сведений отмахнулись досадливо и небрежно. Зато несколько раз принимались выпытывать, что именно он мне говорил. Каждое слово Афидмана было оценено и взвешено многократно. Удивило их и то, что ог имел собственное имя. «Он явно уже общался с людьми», — забывшись, обронил местный менеджер. Легионер едва на него не шикнул.
Когда они наконец от меня отстали, я ничего так не жаждал, как тишины и покоя. В общагу меня не отпустили — велели подождать в отдельном гостиничном номере. Я повалился на кровать и некоторое время тупо пялился в потолок. Но всё-таки я был слишком взвинчен, чтобы отдохнуть как следует. Снова и снова, отдельными кусками и фрагментами, в памяти всплывали сцены нашего подземного путешествия. И постепенно, исподволь, меня стало точить чувство вины за произошедшее. Почему я был столь беспечен? Как мог забыть, что Серебряков прячется где-то в городе? И ведь он предупреждал, что будет следить за мной. Я даже видел отсветы его фонарика, когда мы стояли на развилке. И Афидман… почему меня не насторожила его нерешительность? Я забылся, позволил азарту увлечь меня вперёд. И вот результат: фиаско по всем фронтам. Мало того, что я вернулся из похода с пустыми руками, мало того, что привлёк к себе внимание церковников, — так ещё и друга своего умудрился сделать их подопытным кроликом!
В разгар невесёлых мыслей дверной замочек щёлкнул. Я вяло приподнял голову — и тут же захотел развидеть того, кто хищно улыбался, стоя на пороге. Кобольд, шеф Службы безопасности. События принимали самый худший оборот из возможных.
Правда, Кобольд пока ничем не подкрепил
