– Что делаем, молодые люди? – въедливо поинтересовался полицейский.
Женька перестал долбить по двери и развернулся к нему. А мы с Ранджи отпрянули от окон, понимая, что смотримся в глазах Пилимонкина крайне подозрительно.
– Черт, опять он, – прошептала подруга, узнав того, кто полтора года назад влепил ей штраф за превышение скорости. После этого Пилимонкин останавливал ее еще пару раз и находил, к чему придраться.
– Хулиганим?
– Не хулиганим, – сквозь зубы процедил Женька. – Ждем друга. А вы езжайте, куда ехали, господин полицейский.
Его тон явно не понравился Пилимонкину, и он нехотя вылез из машины.
– Интересно вы как-то его ждете, молодой человек. А может быть, вы в чужую частную собственность проникнуть пытаетесь? Покажите-ка документы.
– Никуда я не пытался проникнуть и ПДД не нарушал, чего вы ко мне привязались? – огрызнулся Женька, не понимая, что несет, и Дан ткнул локтем ему в бок.
– Машинка ваша? – спросил полицейский, хищно поглядывая на «Танк».
– Моя, – со вздохом отозвалась Ранджи.
– Капитан Пилимонкин, – мельком показал удостоверение полицейский. – Предъявите документы на машину. У нас тут похожая в угоне числится.
– Я вам слишком часто предъявляю документы, – отозвалась Ранджи и пошла к машине, чтобы достать их. – Чувствую себя постоянным клиентом.
– Ну, кто-то постоянный клиент в салоне красоты, а кто-то – в полиции, – пожал плечами Пилимонкин, явно издеваясь, и обратился к Женьке: – Вы, молодой человек, документы тоже приготовьте. Подходите под описание угонщика.
Проверка документов, а также машины заняла минут двадцать. На этот раз Пилимонкин штраф с нас не взял, зато потрепал нервы – кажется, ему было скучно.
– А как ваш особенный поживает? – напоследок спросил он.
– Какой особенный? – не поняла Ранджи, порядком от него уставшая.
– Ну, дурачок, – покрутил пальцем у виска полицейский. Видимо, имел в виду Олега, который однажды долго смеялся над его фамилией – как раз на мой день рождения.
– Так мы к нему и пришли, – отозвался Дан, скрестив руки на груди.
– Куда?
– Сюда, – кивнул он на дверь.
– В «Центр эзотерической литературы»? – удивился Пилимонкин. – Эй, Степаныч, это не здесь ли мы того певца нашли?
– Аларма-то? – высунулся из окна патрульной машины его коллега. – Да, рядышком, на Охотничьей.
– Помните такого музыканта? Это мы со Степанычем его на дежурстве нашли – вот прям на этой дороге, – даже с какой-то гордостью сказал Пилимонкин.
– Аларма? Того самого? – удивился Женька, который успел остыть. Группу Аларма он обожал и даже ходил на концерты.
– Того самого, – подтвердил Пилимонкин. – Да и вообще, говорят, нехорошее это место. Вроде бы участок спокойный, а авария за аварией. И фирмы рядом то и дело разоряются. Местные говорят, это из-за хозяйки сего заведения, – он опасливо покосился на «Центр эзотерической литературы». – Так что вашему психически неуравновешенному ходить сюда я бы не советовал. Сдерут с него кучу денег и с носом оставят – дурак же.
С этими словами доблестный капитан Пилимонкин сел в машину и был таков. А мы отправились по домам.
***– Они уехали, – насмешливо сказала Ольга, наблюдая за тем, что происходило на улице, через монитор – над входом в «Центр эзотерической литературы» была установлена камера.
– Я их не звал, – глухо отозвался Олег. Он сидел на диване, скрестив вытянутые ноги, и смотрел в одну точку. Если бы друзья увидели его сейчас, то не узнали бы – слишком серьезным и отстраненным было его лицо, на котором раньше то и дело сияла веселая улыбка. Но с недавних пор Олег больше не улыбался, и его глаза стали пустыми и безразличными.
– Переживаешь? – спросила Ольга, закрывая ноутбук и подсаживаясь к парню. На столике перед ними стоял кальян, к которому Олег не притрагивался.
– С чего бы? Нет.
– А мне кажется, что да. Но это пройдет, мой хороший. «Все проходит, и это пройдет» – так было написано на кольце царя Соломона. Вечна только магия, и вскоре ты откроешь все ее секреты, – погладила его по черным волосам ведьма, и Олега как током ударило – обычно так делала Алсу. Стоило ему вспомнить бывшую девушку, как в груди закололо.
– Это обязательное условие – отказаться от прежней жизни? – повернул к ней голову Олег.
– Конечно. Вспомнил о ней? – склонила набок голову Ольга.
Парень ничего не ответил, просто опустил взгляд на руки, лежащие на коленях. Бледное испуганное лицо Алсу не выходило у него из головы.
– Вижу, что вспомнил.
– Я мог просто сказать ей, что все кончено, попросить прощения и уйти, – глухо сказал он. – А я… все сделал иначе. Накричал на нее, обидел еще сильнее. Я не хотел, понимаешь?
– Понимаю.
– Но я словно с ума сошел. И я… – Олег замолчал, приподнимая ладони и с каким-то ужасом глядя на них. – И я был так зол, что хотел ударить ее. Ударить! Я никогда не трогал женщин. Никогда. А тут хотел ударить девушку, которую так люблю. Я слабак, Ольга. Ненавижу себя за это.
В темных глазах ведьмы промелькнуло раздражение.
«Проклятая любовь, – подумала она, – ломает все мои планы. С ним будет сложнее, чем я думала».
Впрочем, она продолжала понимающе улыбаться.
– Так бывает. Не стоит корить себя за это. Ведь ты ничего не сделал.
– Но хотел! – с отчаянием воскликнул Олег.
– Если бы наказывали всех, кто думал об убийстве, то каждый бы в этом мире понес наказание, – жестко сказала ведьма. – Не глупи, ты умный мальчик. Ты ведь хочешь постичь все тайны магии? Для этого нужно самоотречение и полное подчинение учителю. Я не буду требовать от тебя чего-то необычного, – проворковала Ольга, касаясь его щеки заостренными бордовыми ногтями. – Я буду требовать от тебя лишь одного – полной отдачи магии. Ты мой ученик, и я отвечаю за тебя и за твои силы. Твоим друзьям, которые приезжали сюда, нет никакого дела до твоего предназначения – они эгоистичны, как и многие люди. Кого они в тебе видят, Олег? Обычного парня, который всегда был для них шутом. Они не видят в тебе талантливого мага. И то, что ты меняешься – из шута превращаешься в того, кто на ступень стоит выше, злит их. Они не могут принять твои изменения, не могут принять то, что ты – выше их, а потому они будут обвинять тебя во всех грехах. Уже обвиняют. Поэтому и приехали. – Ольга взяла кальян и глубоко вдохнула сладковатый, с дынными нотками дым, а затем с удовольствием выдохнула его. – Не злись на них – прости и отпусти. Такова человеческая натура, мой хороший. Нам остается лишь наблюдать за людьми и не уподобляться им.
Тихий бархатный
