«Какая ты у меня милашка. Но это неравноценно, – заметил Ярик. – На мне нет футболки, а на тебе есть пиджак. Снимай».
Следом прилетел еще один енот, ехидно смотрящий на меня с экрана телефона.
«Иди в лес, Злорадский», – ответила я.
«Не в лес, а в зал, – отозвался тот. – Я пошел, скоро физра начнется. Пока-пока, милая. Не скучай. И хорошенько учи детишек».
На этом мы распрощались – он, явно находясь в отличном настроении, пошел на физру, а я вошла в аудиторию.
Лекцию начинать было немного волнительно – мне почему-то казалось, что я слишком давно не стояла за кафедрой. Но я взяла себя в руки, поздоровалась со студентами и начала читать лекцию, к которой заранее неплохо подготовилась.
Я увлеченно рассказывала что-то о Карамзине, когда вдруг почувствовала знакомое головокружение. Пульс зачастил как сумасшедший, в голове словно взорвалась граната, и когда я поняла, что сейчас произойдет, меня накрыла тьма – тяжелая и холодная. Я полетела куда-то сквозь нее, отчаянно пытаясь вернуться назад, но это было сильнее меня. Тьма поглощала меня, и я сама стала тьмой…
Когда я распахнула глаза, то поняла, что бегу. Просто по инерции бегу в толпе каких-то парней, и на мне серые спортивные штаны, кроссовки и белая футболка. Больше не было никакой потоковой аудитории – я оказалась в огромном светлом спортзале, в котором пахло резиной и едва уловимо – потом. По полу глухо стучали кроссовки и кеды, кто-то из парней смеялся, а мое тело двигалось, быстро работая длинными ногами и руками. Я редко бегала так быстро. Потом обычно у меня просто разрывались мышцы, но сейчас не чувствовала ничего, кроме приятной усталости и учащенного дыхания.
Я снова была Ярославом Зарецким. Стала им вот так – нежданно-негаданно. Зрение, слух, центр тяжести – все поменялось. Снова.
Я знала, что это однажды произойдет, но, как оказалось, не была готова к этому, а потому, поняв, что снова стала парнем, остановилась, и в меня тотчас врезался какой-то парень.
– Придурок! – крикнул он мне и помчался дальше.
Парни продолжали бежать, а я стояла и ошарашенно разглядывала свои – или его? – руки. Не понимала – почему именно мы с ним? Я не слышала криков тренера, увидевшего, что один из студентов остановился, и обратила на него внимание только тогда, когда он подошел ко мне.
– Зарецкий, что случилось? – басом спросил меня невысокий крепыш в спортивном костюме и со свистком на шнурке. Лицо у него было недовольное.
Я взглянула на него, не зная, что ответить. И, кажется, мой ошарашенный вид его очень удивил.
– Тебе нехорошо, что ли? – удивился преподаватель.
– Немного, – ответила я и вздрогнула, услышав вместо своего голоса хрипловатый голос Ярослава.
– Болит что-то? Зарецкий, не молчи.
Я прикусила губу. Не рассказывать же преподавателю, что на самом деле я – не Ярослав Зарецкий. В лучшем случае решат, что я разыгрываю, в худшем – вызовут «Скорую помощь». Поэтому я выдавила улыбочку и выпалила первое, что пришло мне в голову. То, что мы, девушки, легко говорили своей женщине-преподавателю на физкультуре.
– У меня начались… – поняв, что почти сморозила дикую глупость, я замолчала. Чуть не выставила Ярослава идиотом. Стало смешно и при этом хотелось кричать во всю мощь своих новых легких.
– Что там у тебя началось, Зарецкий? – буравил меня внимательным взглядом преподаватель.
– Боли в боку, – выкрутилась я. – В правом. Можно, я посижу?
– Посиди, – хмуро отозвался преподаватель и ушел к парням, которые все еще носились по залу. Он муштровал их, заставляя бегать и прыгать, а я сидела на скамье, вытянув ноги, и смотрела на них, пытаясь прийти в себя – на это мне потребовалось минут десять, не меньше.
Значит, я снова очутилась в теле Ярослава, а он – в моем.
Я оказалась в спортивном зале, а он – на лекции. На моей лекции.
Я хотела было осторожно пробраться в раздевалку, чтобы написать Ярославу, потому как дико волновалась, но преподаватель заметил это и так засвистел в свой свисток, что я замерла.
– Зарецкий, в строй! – зычно скомандовал преподаватель, и мне пришлось вернуться. Я встала рядом с Ваном в выстроившуюся шеренгу, однако преподаватель выразительно на меня посмотрел, а Ван ткнул в бок.
– Иди на свое место, идиот, – прошипел он. И только тогда я поняла, что на занятиях по физкультуре у парней есть какая-то своя особая иерархия. Но какая, черт возьми?
В школе эта иерархия была по росту. А какая иерархия здесь? Может быть, по фамилиям? Но я понятия не имею, какие у кого здесь фамилии. Не могу же я помнить фамилии всего потока второго курса юрфака. Наиглупейшая ситуация. Оказавшись в теле Зарецкого, я стою перед его сокурсниками и не знаю, куда встать. Отлично.
Я внимательным взглядом обвела шеренгу парней. Ван смотрел на меня с укоризной, знакомый мне Майка – с радостной улыбочкой, а вот парень, пристававший к Мире Бортниковой – с презрением.
– Ты потерялся, Зарецкий? – вкрадчиво спросил препод.
– Есть немного, – призналась я.
– Мне помочь тебе найтись?
– Пожалуйста, если можно, – как можно более вежливо ответила я и не сразу поняла, что мои интонации в исполнении голоса Ярослава вышли скорее глумливыми, нежели вежливыми. Преподаватель так нехорошо на меня глянул, что мне стало не по себе. Кажется, у них с Ярочкой какие-то терки. Господи, этот человек не может жить спокойно!
– Быстро встал в строй, Зарецкий! – велел злым голосом преподаватель. – Хватит паясничать.
Поняв, что мое место где-то вначале, я наугад встала между рыжеволосым пареньком и высоченным типом с татуировкой на руке.
– Не сюда, – тихо сказал мне тип. Я вздохнула и встала между ним и худощавым блондином, который весело на меня покосился.
– И не сюда…
Прикусив губу, я вышла из строя и встала почти в самом начале – между двумя парнями в одинаковых синих спортивных костюмах. Отовсюду стали раздаваться сдавленные смешки – должно быть, ребятам казалось, что я нарочно злю препода.
– Зарецкий, ты издеваешься? – поинтересовался преподаватель.
– Нет, что вы, – ответила я честно. Снова вышло как-то глумливо.
– Тогда в чем дело?! Забыл, где стоять должен?! – взорвался наконец физрук.
Один из парней незаметно помахал мне, и я встала рядом с ним. Кажется, на этот раз верно.
– Пятнадцать дополнительных кругов! – громко сказал преподаватель, прожигая меня недобрым взглядом. – Что встали как вкопанные? Бежим! Спасибо Зарецкому.
– Скотина, – обозвал меня кто-то, но кто, я так и не поняла.
Мы бегали, бегали, бегали – казалось, целую вечность. На меня не слишком ласково смотрели сокурсники Зарецкого, уже порядком уставшие, а один из них даже тихо сообщил, пробегая рядом, что я – полный придурок. В ответ я посоветовала умнику полюбоваться на собственное отражение в зеркале – слишком уж оно глупое. Единственное, что меня радовало, так это
