Едва драконы приземлились на площадку, меня облик, он двинулся прямиком к мрачному, как туча, Гажилу. В воздухе стали вспыхивать искры, запахло грозой.
— Чего ты тут забыл, ублюдок?
Венди быстро встала между двумя драконами.
— Гажил осознал, что был не прав и хочет извиниться.
— Да ну? — делано изумился Нацу и, подбоченившись, потребовал. — Ну, пусть извиняется перед Люси. Желательно — на карачках.
— Совсем охуел? — взревел Гажил, мгновенно приходя в бешенство. — Я, блин, ей уже целого лося приволок! Кучу времени убил, чтобы его выследить! Сам бы съел, так нет же, зверюшке твоей пришлось отдать!
— Ты ее этим лосем чуть не зашиб! — перекрывая его ор, крикнул Нацу.
— Я не виноват, что она такая неповоротливая!
Стукнувшись лбами, драконы скалились друг на друга.
— Ставлю полтуши кабана на Гажила, — вдруг шепнул Люси подошедший Стинг. — А ты поставишь рога лося на Нацу?
Прежде, чем растерянная Люси успела возмутиться, к ним присоединился Роуг.
— Я тоже поставлю на Гажила.
— Эй, я все слышу! — рявкнул Нацу.
— Ха, даже твоя зверюшка не хочет на тебя ставить. — Гажил мерзко хохотнул.
— Вам здесь не казино! — не выдержала Люси. — И я не буду делать ставки на драку!
— Что такое казино? — прозвучал нестройный хор.
Детское любопытство объединило всех драконов и, хвала всем богам, отвлекло от очередной драки.
Вздохнув, Венди устало потерла переносицу и объявила:
— В общем, Гажилу очень стыдно за свое поведение, он приносит извинения и просит разрешения слушать истории вместе со всеми.
На бандитской физиономии Гажила не было видно ни следа раскаяния. Но Люси уже смирилась с мыслью, что у нее появится новый слушатель. По крайней мере, он будет вести себя сдержано при Венди и остальных.
Однако Нацу так просто уступать не собирался.
— Нифига! Пусть валит из моего логова! — Он продемонстрировал Гажилу кулак.
— Да больно надо! — огрызнулся тот. — Мне издалека все прекрасно слышно! И вообще ее истории скучные!
— Тогда зачем ты вчера весь вечер на скале неподалеку просидел? — хитро спросила Венди.
И Люси впервые увидела краснеющего дракона.
— Я… Я… Я просто так сидел, — пробухтел Гажил, отводя взгляд. — И вовсе не подслушивал.
— Ага, сидел, пока Люси не закончила рассказывать. — Нацу каверзно усмехнулся. — Вот если извинишься, как следует, я, так и быть, разрешу тебе слушать тут, вместе с нами, а если нет, то…
— Хватит ссориться, — перебила его Венди и, состроив милые глазки, добавила:
— Пожалуйста.
Все четверо драконов как-то сразу стушевались.
— Пускай этот придурок остается, если Люси не против, — решил Нацу.
— Сам придурок, — уже без прежнего запала огрызнулся Гажил.
Люси, конечно же, была не против. А что ей еще оставалось? Но, когда все занимали места возле костра, она расположилась подальше от Гажила. И ей даже не пришлось специально стараться, чтобы между ней и опасностью оказался Нацу, он сам устроился рядом.
Когда все расположились, разобрав себе куски лосиной туши, Люси начала рассказывать о Коте в Сапогах. Гажил прервал ее почти на первом же предложении и затем, на протяжении всего рассказа, доставал придирками и насмешками. Нацу и неожиданно вставшие на его сторону Стинг и Роуг возмущались, что им мешают слушать. В итоге финал сказки ознаменовался общей свалкой — четверо драконов катались по полу в таком клубке, что сложно было разобрать, где — кто. Правда, магию они не использовали. Только кулаки.
— Дружеская потасовка, — сказала Венди, заметив беспокойство Люси. — Теперь они не злятся друг на друга, просто разминаются и выпускают пар. Самцы, что с них возьмешь.
Проникнувшись чувством женской солидарности, Люси понимающе покивала.
После мордобития драконы действительно выглядели повеселевшими, и даже Гажил уже не смотрел на Люси волком, перед тем как улететь, милостиво признал, что она «забавная», а ее история «ничего так».
Кстати, известные Люси сказки уже заканчивались. Похоже, скоро придется привлечь на помощь фантазию и самой придумать захватывающие приключения. Благо на недостаток воображения Люси никогда не жаловалась.
На следующий день, улучив минутку, когда Нацу вышел из пещеры, Люси достала из сундука рукопись своего романа. Он был почти законен. Ничто не вдохновляет так, как мысль, что ты можешь умереть в любой момент, и не завершить труд всей жизни.
Перебирая листы пергамента, Люси погрузилась в свои мысли и чуть не подскочила, когда уха коснулось теплое дыхание Нацу.
— Что это у тебя тут?
— Нельзя же так подкрадываться, — простонала Люси, прижимая к груди листы. — Ничего особенного, так всякие записи…
— Оно пахнет, как корова, — заметил Нацу. — И еще той черной штукой, что у тебя в сундуке в банке.
— Пергамент делают из телячьей кожи. Пишут на нем чернилами.
— Ух ты, значит, эти черные закорючки написала ты? — восхитился Нацу. — А что они означают?
Поколебавшись, Люси все же решилась рассказать. В конце концов, вполне возможно, что драконы будут единственными, кто прочтет, вернее, прослушает ее роман.
— Эта история, которую я придумала сама.
Нацу изумленно уставился на нее.
— А другие истории разве не ты придумала?
— Нет, другие люди, я их просто запомнила и рассказала вам. Вот эту историю я писала много лет, она очень дорога для меня.
Люси печально улыбнулась.
— Когда-то я мечтала, что ее прочтет множество людей, но теперь…
Не договорив, она сглотнула. Глаза защипало, и Люси до боли закусила губу, стараясь прогнать непрошеные слезы. Нацу молча стоял рядом, буравя ее взглядом. Вдруг он с размаху ударил кулаком по стене пещеры с такой силой, что на камне появились трещины.
— Собирай вещи, которые хочешь взять с собой. Я отнесу тебя в деревню.
Пусть Люси и сохраняла надежду на то, что когда-нибудь Нацу ее отпустит, в первые мгновения она все равно растерялась от его внезапного решения. Да, что там, он не предлагал ей уйти, а требовал, будто выгоняя!
— Не знаю почему, но я не могу видеть, как ты грустишь, — очень тихо проговорил Нацу, отводя взгляд. — Мне тогда так погано становится, что аж выть охота…
Он вскинул голову, в его глазах Люси увидела такую боль и тоску, что у нее защемило сердце. Пришло осознание: она тоже по-своему привязалась к Нацу, за те недели, которые провела в его логове. Он стал неотъемлемой частью ее жизни — привычный, в чем-то родной.
— Даже медвежонок Стинга грустил и, в конце концов, умер. А ты ведь не медвежонок… Я отнесу тебя к своим, — пообещал Нацу.
Глубоко вздохнув, он выпалил так быстро, что Люси едва разобрала слова.
— Но я буду по тебе очень скучать.
— Я
