— Будь аккуратнее с Драмбальтом, — попросила она, едва они остались наедине.
— Почему? — Нацу изумленно захлопал глазами. — По-моему он хороший мужик, я не ощущаю в нем никакой жажды убийства или ненависти к драконам.
— Ну, все же он чиновник, не стоит болтать при нем лишнее. Например, ни в коем случае не говори ему о драконьей слабости перед транспортом.
Как они недавно выяснили в ходе эксперимента, Венди тоже жутко укачивало в телеге, а, значит, можно было предположить, что таково слабое место всех драконов.
Нацу склонил голову к плечу и спросил:
— Думаешь, Драмбальта нужно опасаться? Или король может против нас что-то затевать?
Люси не думала, что от короля стоит ожидать подлянок. Он ведь не такой дурак, чтобы отказаться от выгоднейшего союза с драконами. И все-таки не следовало воспринимать все в радужном свете. Люси хотела не только наладить отношения драконов и людей, она хотела в случае чего защитить Нацу и Венди, которые стали ей очень дороги. Но и говорить обо всех этих тонкостях с ними самими она не собиралась, не желая вызывать у драконов ненужную подозрительность к людям.
Поэтому Люси решила объяснить свои волнения Нацу более понятным для него языком.
— Если секрет знает слишком много человек, он уже перестает быть секретом. Представляешь, что будет, когда все в деревне узнают о том, как тебя мутит в телеге. Грей наверняка ради шутки может заманить тебя в транспорт.
— Г-р-р-р, точно! Придурок захочет отомстить за то, что я его прошлый раз перепил!
Несмотря на такие заявления Нацу, Люси не боялась, что между ним и Греем существует враждебность. Скорее они просто дружески цапались, точно два дракона. Она считала, что чем больше они ругаются, тем быстрее привыкнут друг к другу.
— И не говори Драмбальту про… — Люси замялась, но все же закончила, — про твои особые чувства ко мне.
Она собиралась сама намекнуть Драмбальту на возможность физической близости между драконами и людьми, а в перспективе: на появление детей со смешанной кровью. Но Люси собиралась говорить об этом абстрактно.
— Тут-то что не так? — Нацу недовольно поджал губы. — Опять какая-то человеческая ерунда? Типа пока ты мне не дашь ответа, никому ничего не говорим?
— Вот именно. — Люси закивала так отчаянно, что заболела шея.
Отвернувшись от нее, Нацу взял в руки Хэппи и долго молчал, почесывая того между ушей. Люси воспользовалась этим временем, чтобы переодеться в ночную сорочку за ширмой, которую пришлось поставить из-за того, что Нацу фактически поселился в комнате Люси.
— Ты ведь так ничего и не ответила, — внезапно произнес Нацу незнакомым бесцветным голосом.
Люси сразу поняла, о чем он, и ей расхотелось выходить из-за ширмы. Она так стеснялась! Все те ощущения, которые ее иногда охватывали в присутствии Нацу: жар или мурашки по коже, покалывание в пальцах, когда она гладила его по голове… Едва она пыталась начать их анализировать, то не находила себе места от смущения. Хоть по полу катайся и трись о стены, точно кошка в марте. Неужели вот такая она — любовь? Или просто влечение? Или еще что-то? А-а-а, Люси не хотела об этом думать! Точно не сейчас!
— Давай поговорим об этом попозже, — выглянув из-за ширмы, нервно произнесла Люси, обращаясь к спине Нацу — лицом он так и не повернулся.
Она постаралась продолжить их обычные вечерние ритуалы. Присев на кровать, накрыла ладонью его вечно стоящие торчком волосы, но Нацу дернулся и отстранился, буркнув:
— Не хочу сегодня.
Так и не взглянув на Люси, он лег на кровать и вскоре уснул. Или сделал вид, что спит.
На следующий день между ними все вроде бы было как обычно, и у Люси промелькнула мысль, что, возможно, все следующие годы они так и останутся просто друзьями и будут целомудренно лежать в постели рядом, словно брат и сестра. Она не смогла разобраться в остром разочаровании, которое ощутила при этой мысли, потому что именно в этот момент столкнулась с идущим по коридору Драмбальтом и отвлеклась, отвечая на его очередные вопросы…
Драмбальт провел в Магнолии три дня, методично собирая информацию. Люси присутствовала при его разговоре с Макаровым и Эрзой, узнала, что он также опросил многих жителей деревни. Хорошо, что мерзкий Бора недавно укатил по каким-то своим делам в Рододендрон, а то с него сталось бы наболтать Драмбальту всякой чепухи о драконьих зверствах. В том, что большинство сельчан отзовутся о Нацу и, особенно, о Венди хорошо, Люси не сомневалась.
Расспрашивал Драмбальт и самих драконов. Причем больше времени проводил с Венди. Оно и понятно, с ней было гораздо проще иметь дело, чем с буйным Нацу, который к тому же часто говорил, не подумав. Например, выдал с восхищением, что Драмбальт ходит так же бесшумно, как драконы, и предложил посоревноваться вместе на охоте в том, кто не спугнет дичь. А уж когда Драмбальт, отвечая на вопрос Люси, подтвердил, что сражался на войне, Нацу и вовсе насел на него с требованием описать «лихие драки». Люси стоило большого труда убедить Нацу в том, что людям воспоминания о сражениях причиняют боль. Он упокоился только тогда, когда понял, что на войне убивают по-настоящему, а не только тузят друг друга кулаками.
Люси все больше замечала, что с Драмбальтом Венди ведет себя несколько необычно. Чаще улыбается, много говорит и смеется, иногда даже краснеет. А ведь драконов мало что могло смутить, румянец на их лицах был редким гостем. В какой-то момент Люси поняла, что Венди преобразилась и внешне. Ее фигура потеряла подростковую угловатость, стала более округлой и женственной. Даже грудь как будто слегка подросла. Хотя Люси не была уверена, что новые черты в Венди появились именно после встречи с Драмбальтом: все же, когда живешь с кем-то рядом, он становится настолько привычным, что на изменения в нем не сразу обращаешь внимание.
В день, когда Драмбальт покинул Магнолию, направляясь в столицу, чтобы дать отчет королю, Венди ходила удивительно тихая и ела меньше, чем всегда.
Если бы Венди была обычной девушкой, такому поведению нашлось логичное объяснение. Но Люси не могла допустить мысль, что Венди влюбилась… Ведь это означало, что и чувства Нацу к самой Люси вызваны не банальным интересном к первому человеку, попавшемуся на его пути. Это означало, что драконы на самом деле умеют любить…
Даже на самой быстрой лошади путь до столицы занимал не меньше пяти дней. Нацу щедро предлагал донести туда Драмбальта за несколько часов, тот вежливо, но твердо отказался. Видимо, даже его
