Потом вся компания расположилась в гостиной в доме Люси. Они пели старинные песни и занимались особым рукоделием: начатые на ткацком станке ткани, нити с веретена или вязаные вещицы — все в будущем должно было пойти на одежду первому ребенку Люси.
— Не терпится увидеть малыша, — шепнула Венди и улыбнулась так, как после истории с Драмбальтом еще не улыбалась: широко и открыто. — Я очень рада за вас с Нацу.
Потрепав ее по голове, Люси заметила:
— Я уверена, вскоре ты тоже встретишь того, с кем захочешь провести всю оставшуюся жизнь…
Она тут же пожалела, что заговорила об этом: Венди мгновенно поникла и тихо обронила, что вряд ли встретит того самого.
Девичник закончился бы вполне мирно, но под вечер заявилась трактирщица Кана с бочонком пива под мышкой.
— Чего это у вас так тухло? — с порога осведомилась она. — Почему никто не танцует голяком на столе и не поет похабных частушек? Какой же это девичник да без песенок про мужские причиндалы?!
И она начала активно исправлять ситуацию.
Венди отправилась в объятия бога сна, едва почувствовала запах алкоголя. Джувию после первой же кружки развезло, уливаясь слезами, она начала вещать о том, какой же «милый Грей» жестокий, не обращает на нее внимания, отказывается от приготовленных ею булочек, не хочет носить свитер с его изображением, который она ему связала. И так далее, и тому подобное.
Эрза забралась на стол. Голышом она не танцевала, зато, выхватив из-за пояса охотничий кинжал, принялась воинственно размахивать им в воздухе, грозя кастрировать всех мужиков и особенно одного конкретного мужика, который так и не сподобился сделать ей предложение, а ведь им обоим уже за двадцать. Кана подбадривала ее хлопаньем в ладоши и гиканьем. Леви просто дико ржала над всем подряд.
Ну, а потом все девушки наперебой стали советовать Люси, как лучше провести первую брачную ночь. Причем от некоторых нарисованных ими картин у Люси чуть пар из ушей не валил, как будто она вдруг обрела силы Нацу.
Но было весело.
Помня о том, что предстоит на следующий день, Люси старалась меньше пить, зато остальные с утра мучились похмельем. Хорошо, что под рукой оказалась магия Венди — цены ей не было, парочка прикосновений светящихся ладоней и каждая из выпивох была как новенькая.
По традиции невеста и жених могли увидеть друг друга только у алтаря храма, так что с утра Люси не выходила из своей комнаты. Нацу ночевал, видимо, в гостиной. Люси с утра с улыбкой слушала доносящийся снизу шум и различала отдельные фразы вроде «Хо-хо-хо, еще чуть-чуть и у меня будет всамделишная жена, завидно, да?!», «Задолбал уже!», «Усохни, плесень!», «Когда уже банкет?», «Я видел на кухне жратву!», «Не смейте есть блюда для свадебного пира!», «Живо все заткнулись! Если испортите свадьбу, я вам ноги повыдираю и мне плевать, драконы вы там или кто!».
Вытащив из сундука свадебное платье мамы, Люси расстелила его на постели, погладила. Оно выглядело роскошно и торжественно: красная бархатная ткань, расшитая золотыми нитями, сплетающимися в узор из фениксов и цветов. Красный цвет, символизирующий огнь жизни и мифическая пламенная птица перекликались с магической силой Нацу, вызывая у Люси мысли о хорошей примете.
— Вот я и выхожу замуж, мама, — тихо проговорила она, вспоминая висящий в холле портрет, на котором мать была изображена именно в этом платье. — Пусть Нацу и не человек, он — хороший, сильный и добрый, он дарит мне улыбку. Думаю, он бы тебе понравился.
Раздался стук в дверь, и Люси крикнула:
— Войдите!
Это пришла Леви, чтобы помочь ей облачиться в свадебный наряд. Нужно было затянуть корсет, потом застегнуть множество маленьких пуговичек на лифе. А уж прическа и макияж!
Когда Леви закончила, и Люси взглянула в зеркало, ей на краткий миг показалось, что она видит тот самый портрет из холла — настолько она стала похожа на мать.
— Ты такая красивая, Люси! — Леви восхищенно всплеснула руками. — Нацу наверняка лишится дара речи, когда тебя увидит.
— Вряд ли, ему, по-моему, все равно, что на мне одето. Как-то раз он высказался в духе, что я в любой одежде — красивая.
Леви хитро взглянула на Люси.
— Знаешь, мне кажется, это шикарный комплимент. Если Нацу действительно так думает, то цены ему нет — значит, он любит тебя такой, какая ты есть.
Люси в ответ улыбнулась.
Они с Леви спустились на первый этаж, где ждали принаряженные Эрза, Джувия и Венди, для которой по случаю торжества сшили воздушное платье нежно-голубого цвета, все как будто состоящее из сплошных оборок и кружев.
Вездесущая Эрза позаботилась и о транспорте: за калиткой Люси ждала украшенная белыми цветами карета, запряженная белоснежным же скакуном. На козлах устроился Макаров, который заменит отца Люси, чтобы по обычаю подвести ее к алтарю.
Все девушки расселись в карете, Макаров тронул поводья, и конь медленно двинулся вперед. Венди гордо вышагивала перед экипажем, разбрасывая из корзины, которую несла в руках, лепестки цветов. На самом деле это было вовсе не нужно, но если бы она просто шла возле кареты — все выглядело бы слишком странно.
По мере того, как они приближались к храму, в душе Люси нарастало волнение, но какая-то часть ее существа будто бы спокойно наблюдала за всем со стороны. Не верилось, что все происходит с ней, той, кто никогда не надеялась на брак по любви, той, кто всего несколько месяцев назад думала, что обречена на смерть.
Если бы на жертвенном холме перед Люси явилась она сама и сообщила, что в будущем выйдет замуж за дракона — она бы отвесила себе пощечину. Но теперь у нее не было никого ближе этого самого дракона. Нацу…
От сковавшего ее напряжения Люси не могла пошевелиться и не смотрела в окна кареты, только слышала, как снаружи доносятся приветственные крики, пожелания счастья. В какой-то момент Люси вышла из прострации, начала различать отдельные слова. Похоже на главную улицу, по которой к храму ехала карета, высыпала едва ли не вся деревня. Вот
