— Он не сможет стоять ровно, — обернулся к хозяину чужак, — нормально стрелять не получится.
— Тогда не стреляй, — беспечно отмахнулся чернобородый Хасан. — У кого кишка тонка — скатертью дорога!
На то и был его расчёт — что мы уйдём, уступив приз Дахмаду. Пожалеем юнца, который моложе нас, но уже со шрамами на руках от тяжкого труда на фабрике. Нет уж, тут не до жалости — либо он, либо я. Так или иначе, со своим длинным языком он долго не проживёт: в нашем Захолустье на куски порвут за измену. Какая разница, кто его убьёт! На мне вины не будет.
— Или стреляй ему в голову, авось окажешься точнее всех, — продолжал с ухмылкой Хасан. Я невольно сжала кулаки. — Мне плевать.
Разумеется, это было не так. Он надеялся, что мы уйдём.
— А если мы откажемся оба? — бросила я через плечо. — Что тогда?
Он покрутил в руках патрон.
— Тогда в моих карманах будет полно золота, а в ваших — пусто.
— Это понятно… — Я не могла оторвать глаз от мальчишки-повстанца, избитого до крови. Жалко всё-таки. Такая же несчастная жертва песков, как и я. — Только неприятностей у тебя будет ещё больше, чем золота… Когда клиенты поймут, что их одурачили. — Лицо Хасана потемнело: об этом наверняка он не подумал. Со скучающим видом я окинула взглядом толпу, разгорячённую азартом и спиртным. — Тут куча народу поставила на нас свои кровные, а с заработками нынче туго, сам знаешь. Железные копи закрылись, фабрика стоит… Не стоило бы людей раздражать, а?
В самом деле только слепой мог не заметить, сколько тут обнищавших безработных, у которых так и чешутся кулаки найти виноватого. Мальчишка с разбитым лицом и тот — один из отчаявшихся, разве что опьянён не бурдой по паре лаузи за бутылку, а идеями мятежного принца. Мне самой хорошо знакомо это чувство, потому и рвусь всей душой в столицу, подальше отсюда.
— Солнышко у нас жаркое, страсти кипят, — продолжала я, — а если ещё Змей с Бандитом их подогреют… — Я с опаской покосилась на Хасана, не пристрелил бы сгоряча. — Впрочем, у меня есть идея, как тебе помочь.
— Да ну? — свирепо рявкнул он, но продолжал внимательно слушать.
— Ну да, — кивнула я. — Могу сдаться или даже занять место мальчишки — за тысячу фауза.
Змей Востока резко повернулся ко мне, выплюнув что-то на непонятном языке — явно ругательство.
— Ты спятил, что ли?! — прорычал он уже на мираджийском. — Пулю в голову захотел?
— Вдруг повезёт? — Моя грудь вздымалась от волнения.
Повстанец, шатаясь, перетаптывался босыми ногами по песку, полному осколков стекла, но с его губ не слетело ни звука.
— Так мы стреляем или нет?! — пьяно заревел Дахмад и швырнул в него пустой бутылкой, промахнувшись на полшага.
— А если не повезёт, то и платить не надо будет, и зрители сполна насладятся кровью, — добавила я, не сводя глаз с лица Хасана.
— И все уйдут довольные… — Губы его искривились в зловещей ухмылке.
— Кроме мёртвого Бандита, — вставил чужак шёпотом, так что могла слышать только я, и произнёс уже для Хасана: — Вот что. Мы разделим риск! — Я попыталась возразить, но осеклась, увидев его взгляд. Теперь мы стали союзниками. — Если Бандит так уж хочет, пускай встаёт первый. Я выстрелю и промахнусь, но его не задену. Потом встану с бутылкой сам, и промахнётся он. — Мои плечи уныло обвисли. Промазать? Вот ещё! Но он так доверяет мне… Я неохотно кивнула. — Тогда твой пьяница останется чемпионом, — продолжал Змей, — и ему не надо будет стрелять, а мы уйдём отсюда целые…
— И с деньгами! — поспешила вставить я, пока его благородство не оставило нас нищими. — Тысяча фауза со сборов — каждому!
— Хватит с вас и по сотне! — хохотнул Чернобородый.
— По восемьсот, — сбавила я цену.
— Пятьсот, и радуйтесь, что я никого не пошлю за вами, чтобы переломать косги!
— По рукам!
Не тысяча, но всё же лучше, чем совсем ничего. До Измана добраться хватит.
Толпа уже гудела в нетерпении.
— Эй, вы, трусы желторотые! — выкрикнул кто-то. — Стрелять-то собираетесь? Ваша мишень скоро штаны намочит!
Хасан решительно развернулся лицом к публике.
— Парни, да на что нам сдалось это мятежное отродье? Ещё и коротышка… — Он схватил бутылку с головы паренька. — Давай вали отсюда!
Повстанец таращился на него в изумлении, как висельник, у которого в последний момент перерезали верёвку.
«Беги же, идиот!» — подумала я. Спотыкаясь, он поплёлся к выходу. Напряжение у меня в груди чуть ослабло, но зрители роптали всё громче.
Хасан поднял руку, успокаивая их:
— Не лучше ли поглядеть, как трое наших финалистов будут целиться друг в друга? — Толпа снова взревела, радуясь неожиданному повороту. От криков и топота тряслись дощатые стены. — Вперёд, Синеглазый Бандит!
Я глубоко вздохнула. Неужели сработает? Эх, зря так быстро согласилась на пять сотен!
— Шагай, парень! — раздался шёпот над ухом. — Ты же мне веришь?
— Я тебя даже не знаю, — с сомнением глянула я на самодовольную ухмылку Змея.
— Тогда остаётся только верить. — Он стащил у меня с головы шляпу.
Волосы были спрятаны под куфией, видны только глаза, но всё равно без шляпы я чувствовала себя раздетой.
Путь к мишеням казался бесконечным.
Хасан с ухмылкой поставил бутылку мне на макушку.
— Что трясёшься, как невеста перед брачной ночью? Терпи, денежки так просто не даются.
Гнев придал мне силы, я застыла как вкопанная. Бутылка стояла неподвижно. Даже не шелохнулась — ни когда чужак встал на линию стрельбы, ни когда загнал в гнездо единственный патрон, ни когда поднял револьвер и нацелил, казалось, прямо мне в лоб. Только дыхание перехватило, а стрелок, как назло, не спешил, испытывая мои нервы.
— Давай же, струсил, что ли?! — вырвалось у меня.
И в тот же миг раздался выстрел. К счастью, дёрнулась я уже после. Толпа разочарованно заулюлюкала. Слава Всевышнему! Слышу — значит, жива.
Я
