— Что это? — спросила я, невольно отпрянув.
— Ты же из Захолустья, сама должна догадываться, — поднял брови султан. — Твои предки-кочевники в песках сохранили в своих сказках многое о древних временах, когда джинны появлялись среди нас открыто и даже любили некоторых… — Он лукаво взглянул на меня. — Ты сама живое свидетельство того, что такое изредка случается и в наши дни. Однако было время, когда мои предки правили песками с помощью джиннов. Даже султимские состязания когда-то затеяли джинны, чтобы выбирать из принцев самых достойных — не то что нынешние дурацкие поединки, только ожесточающие людей.
«Ну конечно, дурацкие, — хихикнула я про себя, — раз победил наш Ахмед».
— В те дни принцы в одиночку покоряли горные вершины, летали верхом на гигантских птицах рухх и приносили в доказательство их перья, пили живую воду под недремлющим оком Вечного странника. Совершали настоящие подвиги. Мы чтим древние традиции, но времена достойных принцев давно позади, как и те, когда джинны приходили сюда по доброй воле, смиряя свою власть, а султаны откладывали в сторону своё оружие и принимали их советы.
Я задумчиво провела пальцем ноги по железной кромке. Такие истории мне приходилось слышать. Джиннов вызывали их тайным именем, а затем отпускали с миром. Наверное, и железных кругов здесь ровно тридцать три.
— Ты призовёшь сюда джинна, Амани.
Я удивлённо вскинула голову. Ладно буракки, нетопыри и гули, хоть они тоже древние, созданные прежде смертных. Но джинны — другое дело. Они не просто легендарные существа, а наши создатели. Нынче джинна так просто не встретишь. Правда, кто-то в Пыль-Тропе хвастался, что нашёл одного в запаянном глиняном кувшине… да и матери моей повезло.
— Всё так плохо, что вашему величеству необходим совет? — усмехнулась я, но султан будто не заметил.
— В сказках всё выглядит проще некуда, — продолжал он, — если знаешь, как джинна зовут. — И правда, герои и героини, будь то нищие или цари, вначале совершали какой-нибудь достойный поступок, получали в награду знание имени, а затем просили о помощи. — На самом деле, во-первых, говорить надо на языке древних… — Он достал из кармана листок бумаги с надписью. — А во-вторых… Сама догадаешься?
Я опасливо покосилась на листок, ощущая горечь во рту.
— Ну, наверное… звать должен демджи?
«Вот почему я ценилась на вес золота! Для того и железо под кожей. Не нужна ему моя сила, нужен только джинн!»
Джинны в сказках часто сражались на стороне людей. Адиль Завоеватель покорил с помощью пленённого джинна множество городов, пока не столкнулся с Серым принцем. Другой джинн возвёл стены Измана всего за одну ночь в подарок своей возлюбленной. Способности демджи не шли ни в какое сравнение с могуществом их отцов.
— Да, — кивнул султан с самодовольной улыбкой, — истинный язык древних в устах, которые не могут лгать. — Он был прав, только я могла сказать джинну: «Ты придёшь ко мне», и не ошибиться. — И ещё настоящее имя — то, что зашито тебе под кожу, имя твоего отца.
«Имя джинна!» Я невольно метнула взгляд на бумагу с надписью. Пальцы дёрнулись словно сами по себе, торопясь его схватить, хотя приказа от султана я не получала.
— Возьми, — разрешил он. — Если хочешь.
Я не хотела, но пальцы уже сомкнулись на листке. Хотела разжать их, но не смогла. Потому что на самом деле хотела знать. Подняла бумагу повыше к свету и прочитала.
Вот оно, имя. Чёрная тушь на белом.
«Бахадур».
То самое, что вырезано на бронзе и зашито мне под кожу. Только сейчас, в семнадцать лет, я узнала его.
«Меня зовут Амани аль-Бахадур».
— Читай вслух всё, что написано! — Это был приказ, которого я не могла ослушаться.
Губы задвигались против моей воли, и по сумрачному подземелью эхом прокатились древние, незнакомые мне слова. Они падали с языка легко, будто капли жира в угли костра. Казалось, половинка джинна во мне знала этот язык лучше любого другого. Последним прозвучало имя отца, и я умолкла.
На миг повисла тишина, а затем…
Ограждённый железом круг взорвался пламенем.
Глава 15
Я отшатнулась от гигантского столба синего огня, который взметнулся до потолка и выше, к самому небу. Так жарко и ослепительно не горел ни один костёр на моей памяти. Достигнув железного барьера, он дрогнул и замерцал, словно пытался его прорвать, а затем начал стягиваться к центру круга, приобретая форму.
Я невольно зажмурилась. Перед глазами плавали цветные пятна, как будто от яркого солнца. Когда зрение прояснилось, передо мной впервые в жизни предстал родной отец.
Бахадур выглядел как человек, слепленный из чистого пламени.
Нет, неправильно. Может, я и не слишком благочестива, но святые книги читала. Джинны — не люди из огня. Наоборот, люди созданы по их образу и подобию из глины и воды с частицей животворного огня джиннов. Наша душа — лишь искра от их костра, а тело — грубая копия.
Тело Бахадура мерцало и переливалось тёмно-синим пламенем того же оттенка, что мои глаза. Жар от него больше не исходил, зато ощущалось что-то другое, неведомое, проникающее в самую душу. Он возвышался подобно одной из могучих колонн вокруг, но поддерживал не свод потолка, а весь мир. Древний джинн, одно из первых созданий Всевышнего, создавших в свою очередь первого смертного — и всё человечество. В том числе и меня.
Ощущение власти — вот что от него исходило. Власти истинной и изначальной — той, что даётся не титулом или троном, а исходит из самой сути мироздания.
Огненная фигура продолжала меняться на глазах. Нечто подобное я наблюдала, когда меняла облик Имин. Мерцающая синева и блеск исчезли, появилась смуглая кожа и чёрные волосы, как у любого жителя пустыни из плоти и крови. Тем не менее даже в таком земном образе Бахадура трудно было спутать с обычным человеком: слишком тщательно вылепленным, слишком совершенным выглядело его тело, а глаза остались пылать — раскалённая синева в центре с чёрным зрачком и белизна вокруг. Они смотрели на меня в упор, и этот взгляд словно выворачивал наизнанку.
— Ты звала меня, — произнёс джинн. Три простых слова прозвучали с жутковатой весомостью. Он медленно перевёл
