— Шазад без тебя не может, — буркнул он вдруг очень серьёзно, — хоть ты и не замечаешь. Неужели ты готова бросить её, лишь бы избежать неприятного разговора?.. К тому же, если ты погибнешь, я больше не смогу быть в двух местах одновременно.
Я не ответила на его улыбку. Сэм ещё больше раздражал меня, когда был прав.
Уходя из переговорного зала на следующий день, я нарочно задержалась, чтобы отстал и мой сопровождающий. Султан оглянулся, вопросительно прищурившись. Не хватало ещё вызвать подозрения, но Рахим быстро нашёлся — наклонился к отцу и прошептал:
— Посланник смотрит так, будто готов совершить какую-нибудь глупость. — Галан в самом деле кипел от бешенства, ведь я только что трижды разоблачила его ложь. — Будь он одним из моих солдат, я бы занял его строевыми упражнениями, чтобы выпустил пар, а так лучше пусть уйдёт подальше.
Подумав, султан кивнул, и мы с Рахимом отстали.
— Тут где-то есть один… — Слово «пленник» застряло на языке. — Один парень… из Захолустья. Одноногий.
— Знаю его, — кивнул тысячник.
— Проведёшь меня к нему?
— Для тебя это так важно? Отец запретил, рискованно. Зачем, расскажешь?
— А ты расскажешь, зачем так стремишься вызволить сестру из гарема?
Он почесал подбородок, скрывая улыбку.
— Ладно… нам вон туда.
Подойдя к основанию длинной винтовой лестницы, я вспомнила, как поспешно спускалась по ней в первый день вслед за султаном, морщась от свежих ран, но не в силах остановить свои ноги, послушные его приказу. Когда мы с Рахимом поднялись наверх, впереди послышались голоса. Тамида я узнала сразу. Этот голос столько раз смешил меня до колик, когда нас выгоняли с уроков, и читал главы из святых книг, когда умерла моя мать. Другой был женский, и мне мучительно захотелось развернуться и уйти. Не бередить старую рану… но Сэм в кои-то веки сказал дело, и выказать трусость я не имела права.
Я толкнула дверь, и на меня посмотрели две пары испуганных глаз. Тамид сидел на краю стола — того самого, на котором я когда-то очнулась. Вид бывшего друга казался до боли привычным — хоть бросайся и выкладывай всё, как прежде. Левая штанина завёрнута до колена — вернее, бывшего колена. Теперь на его месте блестел бронзовый диск, притянутый к обрубку кожаными ремнями. Ниже не было ничего. Пустотелую механическую ногу из полированной бронзы держала в руках Лейла, сидевшая за столом. Девочка уставилась на нас выпученными от ужаса глазами, хватая воздух ртом.
Кого-кого, а Лейлу я не ожидала тут увидеть, как, похоже, и её брат.
— Только не говори отцу! — пискнула она. Лучше бы молчала. Краска, бросившаяся в лицо, выдала её с головой. — Я тут просто… я смазываю, чтобы не…
— Чтобы не скрипело, — нашёлся Тамид. Звук, который издала Лейла, сам очень походил на скрип. — Сустав скрипел, и она пришла исправить… потому что сама его делала.
— Ясненько… — Рахим окинул его взглядом, которым обычно смотрят отцы и старшие братья на незадачливых ухажёров.
«Вот, значит, какой секрет скрывала Лейла, а Шира так отчаянно хотела узнать. Вовсе не сговаривалась с братом против султимы, а просто бегала на свидания!»
Всё это было бы смешно, не будь я уверена, что Шира и такое может использовать в своих интересах. Меня саму не раз пороли за свидания с Тамидом, а ведь я не принцесса, а он был просто друг без всякой влюблённости с моей стороны.
«Не потому ли Рахим спешил убрать Лейлу из гарема — боялся, что султан её накажет?»
Однако во взглядах брата и сестры чувствовалось что-то ещё, не имевшее отношения к Тамиду.
— Значит, твоя работа? — Рахим показал на суставчатый бронзовый протез у неё в руках.
Лейла со страхом кивнула.
— Я… я просто… хотела помочь…
«Выходит, не одни только игрушки для детишек из гарема», — подумала я. Мастерство девочки и впрямь впечатляло… но Рахима явно не радовало. Почему?
— Пойдём, Лейла, — сухо произнёс он. — Провожу тебя обратно в гарем, нам всё равно надо кое-что обсудить.
«Давно пора! Ауранзеб уже на носу, девочка должна знать, что ей предстоит».
В комнате повисло неловкое молчание. Лейла торопливо закрепляла протез, остальные старались друг на друга не смотреть. Тишину нарушали лишь щелчки механизма и звяканье металла. Когда нога окончательно встала на место, Рахим взял сестру за плечо и буквально выволок за дверь, лишь в последний момент вспомнив обо мне и бросив через плечо:
— Амани, я за тобой вернусь!
Мы с Тамидом остались одни, но неловкое молчание продолжалось ещё долго, после того как шаги брата с сестрой затихли.
— Я бы выскочил следом, — выдавил наконец мой бывший друг, — но сама понимаешь… — Он выразительно постучал по бронзовой ноге. Глухой звук эхом отразился от стен, и я невольно поёжилась. — Наверное, лучше уйти тебе… хотя бы из вежливости.
— Тамид…
— Тебе любопытно, как я потерял ногу, Амани? — перебил он.
— Я знаю как. — Та последняя ночь в Пыль-Тропе врезалась мне в память сильнее, чем все последующие бурные дни.
— Нет! — Тамид ударил ладонью по столу, и я бы вздрогнула, не будь так привычна к грохоту боя. — Ты не знаешь! Ты видела только, как Нагиб прострелил мне колено, а потом ускакала. Тебя уже не было, когда я истекал кровью на песке, и потом, когда Шира стала уговаривать и врать, что знает, где ты. — Он сжал трясущиеся кулаки. — Ты не видела, как меня оторвали от матери и увезли с собой — просто на всякий случай, вдруг пригожусь! Не знаешь, как я трясся в поезде на Изман…
Я была в том поезде, встретила там Ширу и целовалась с Жинем, только понятия не имела, что Тамид тоже рядом.
— Я думала, что Нагиб оставил тебя умирать в Пыль-Тропе… Думала, тебя уже нет, Тамид. — Слова, которыми я утешалась в последние месяцы, звучали теперь, перед ним, жалкой отговоркой.
— Я тоже так думал… — Он похлопал себя по бедру. — Когда корчился от боли, решил, что уже всё… а потом святой отец сказал, что у меня заражение и ногу придётся отнять. Тебя
