— Теперь понимаю, и еще больше запуталась.
— Запутаться невозможно, — поправила женщина. — Чувства либо есть, либо их нет. И если пока что у тебя к нему нет чувств, это даже к лучшему. Влюблённая женщина становится податливой и ранимой, а он из тех, кто с большим интересом возьмется за приручение кактуса, чем робкого цветка. Уж не знаю, в кого пошел? Вся семья Вудов степенная. Покойный Самюэль был прекрасным мужем, но Саймон — это сорвиголова! И чем больше будешь его отталкивать, тем больше он будет ходить вокруг тебя, — заметив изумленное лицо Ханны, поспешила пояснить: — Не смотри на меня так. Да, он мой двоюродный племянник, но когда-нибудь ему нужно будет остепениться. Виржиния не понимает, что ему нужно любить, иначе он будет несносным мужем. Саймон бесцеремонный, циничный, но в душе большой идеалист. Мне кажется, тебе по силам раскрыть его, но в то же время я не хочу, чтобы ты выбрала его, — вздохнула миссис Грапл.
— Но миссис Вуд будет против.
— Поверь, если мужчина чего-то хочет, его ничего не остановит. Я завела об этом разговор, чтобы ты понимала его. Не могла я смолчать. Тебя и так пытаются затравить, не хватало еще, чтобы ты плакала из-за непутевого Саймона. Переполненному стакану достаточно лишней капли, а я не хочу, чтобы он стал для тебя той самой каплей.
— Вы добры ко мне.
— Иногда случайная доброта спасает жизнь. Как когда-то жалость шерифа Клейми спала меня от тюрьмы. Вижу, ты не удивлена, значит, Саймон рассказал.
— Простите, миссис Грапл.
— За что? Это было в моей жизни. Просто повезло, что суровый Фрэнк дал мне шанс. И мне посчастливилось встретить Самюэля, выйти замуж…
Она отвлеклась, потому что раздался прерывистый стук в дверь. Так отбивал мистер Вуд.
— Вот и Саймон пришел! — обрадовалась хозяйка и поспешила впустить его в дом.
Он вошел бодрый, сосредоточенный и сердитый.
— Добрый день, тетя, Ханна. Рад вас видеть в здравии и неплохом настроении. Слышали?
Женщины закивали головой.
— Тогда, надеюсь, рассказанное мной, улучшит вам настроение. Чаю предложите? От красноречия в горле пересохло.
— Что-то мы пока не заметили особенного приступа красноречия, — поддела племянника хозяйка, доставая фарфоровую чашку из сервиза.
— Ну, да! Распинался-то я перед Элиасом! — невозмутимо ответил мужчина. Подождав, пока ему поднесут наполненную чашку, сделал глоток и приступил к рассказу.
— Так вот. Я нанес визит шерифу и беседовал с ним по поводу слухов. Элиас хитер, как лис, и нос его чует, откуда дует ветер, но придраться он ни к чему не смог. Кроме того, дурные слухи разозлили Виктора Хоута, который был разозлен тем, что по слухам Ханна предпочла Аарона ему. Он тоже приходил к Элиасу и велел заткнуть Зильберам рот, чтобы его не подняли на смех. Шериф отпирался, но Хоут умеет объяснить доходчиво. Дословно его фразу пересказывать не буду, ибо это не для нежных ушей леди, но смысл фразы был в том, что на Аарона без жалости взглянуть нельзя. После моего ухода Элиас отправился к Зильберам, чтобы известить их, что если они не заткнут свои грязные рты, он будет каждый раз штрафовать их вновь и вновь! Каково, а?
- Саймон, какой же ты пройдоха! — вскинула руки довольная хозяйка. — Как представлю, меня аж гордость берет! Но, все же, я волнуюсь за тебя.
От похвалы мужчина широко улыбнулся.
— Не стоит. Я всего-то посетил пивную и рассказал, что у Зильберов днем была большая выручка. Грабители полезли за добычей, но не найдя ничего, со злости подпалили лавку. Вышло даже лучше, чем я думал…
Еще днем ранее Ханна была бы шокирована услышанным, возмутилась циничности говорящих, но испытания последних суток изрядно повлияли на ее жизненные взгляды.
Допив чашку, мистер Вуд недвусмысленно намекнул, что обожает пить чай с пирогами, особенно мясными, но он не привередлив, поэтому обычный сладкий тоже вполне сгодится.
Насытившись, он вновь обрел силы для совершения подвигов и решил устроить променад по набережной Байборо, чтобы заткнуть рты сплетницам, утверждавшим, что Ханна могла позариться на тщедушного Зильбера.
Придерживая мисс Норт под руку, Саймон с лучезарной улыбкой шествовал по городу в безупречном костюме, с ярким красным платком на шее. По дороге он вручил Ханне нежно кремовую розу, неизвестно где раздобытую им в начале октября. Встречающиеся по дороге горожанки сворачивали головы, некоторые особенно впечатлительные оборачивались в след. Мужчины приветствовали более спокойно, но тоже поглядывали с удивлением.
К вечеру мнения в городе разделились, через несколько дней перевес стал склоняться не в пользу версии миссис Зильбер, а через неделю запал сплетниц пропал.
С каждым днем благодарность и доверие Ханны к мистеру Вуду возрастали. Он приходил на помощь с первого дня знакомства, помогая справиться со скандальными неприятности, смело и решительно защищал ее от злобных нападок, чем приводил в изумление местное общество. Конечно, Ханна понимала, что если бы Саймон был женщиной, так просто скандальное поведение ему не сошло бы с рук, но, все же, считала его смелым. Еще никогда у нее не было такого друга.
Все чаще она ловила себя на мысли, что если бы не чувства к Айзеку, уже давно испытывала бы к Саймону сердечную привязанность, но мистер Гриндл, несмотря на все отрицательные черты, не желал так просто покидать ее сердце и разум. Саймон это чувствовал, и осознание, что мисс Норт все еще не пала перед его безмерным обаянием, лишь распаляли мужское тщеславие и азарт, и он сам не заметил, как игра в джентльмена стала для него больше, чем игрой.
Теперь каждый вечер мистер Вуд приходил в гости в миссис Грапл, пользуясь тем, что он ее родственник. Вел себя безукоризненно, стараясь, чтобы Ханна была окружена вниманием и заботой. Он рассчитывал, что его обаяние и внимание обязательно найдут отклик в ее душе, и рано или поздно Ханна ответит взаимностью.
Ханна впервые почувствовала уверенность в собственном женском очаровании. Саймон относился к ней как к леди, а не снисходительно облагодетельствованной состоятельным джентльменом служанкой, как это было с мистером Гриндлом. Да, она допускала, что мистеру Вуду нравится играть в благородство и эпатировать чопорное общество, но в любом случае его ухаживания были трогательными. Он не был богат, но простые поступки, будь-то: танцы в субботний вечер, прогулки по городу, цветы, подаренные при знакомых, делали ее счастливой. Айзек же покупал дорогие наряды, но почти всегда исходил из своих пристрастий и пожеланий. Да, его вкус был безупречным, но с ним Ханна чувствовала себя нарядной куклой, тешащей его тщеславие, и было что-то в их отношениях, что ее угнетало. Теперь она понимала, что, возможно, сама способствовала подобному отношению, ведь боясь потерять мистера Гриндла, не смела
