Спрятать? - Наконец понял он.
Именно, - подхватила его под руку и потащила на выход.
Час без тени — время, когда не остается ни одного темного уголка, небо кажется белесым от жара, а земля покрывается глубокими трещинами. Люди прячутся по домам, торговцы завешивают прилавки тканями, стараясь хоть как-то скрыться от палящих лучей, а местные «князьки» в лице состоятельных караванщиков, служащие высшего звена и мелких барончиков устремляются к распахнутым дверям храма, где ежедневно служители возносят хвалу Свету, собирая богатый урожай пожертвований, ведь как известно, любой грех затмевает блеск золота.
Рийя внутри недовольно зашевелилась, едва впереди замаячили белоснежные стены. Разряженный народ нестройной толпой восходил к Свету по стертым ступеням. Блеск шелков и драгоценностей гостей стремился превзойти сиянием знак солнца над створками, тихие разговоры и пока еще нестройный хор голосов послушниц храма.
Я закуталась в накидку и влилась в строй «верующих», конечно, не все они пришли ради новых связей и восхищенных взглядов завистниц, были и те, кто действительно верил в высшую силу, но, как подсказывает опыт, таких здесь по пальцам пересчитать.
Первыми зашли сиятельные господа, спокойствие которых охраняли служительницы, задерживая основной поток народа. Я зашла в рядах последних, прячась за массивной фигурой жнеца и вжалась в стену. Многим не повезло и слушать хвалу Свету они остались на ступенях храма. Как вспомню, сколько времени провела, отмывая лестницу, так зубы сводит. Передернув плечами, избавилась от навязчивых воспоминаний и устремила взор на статую возвышающуюся на каменном языке постамента. Все, как и раньше, хрупкая фигурка, то ли девушки, то ли молодого человека с полуразвернутыми золотыми крыльями, сияющими в ярком свете, падающем из круглого отверстия в потолке. Ее лицо поднято к небу в безмолвной мольбе. О чем? Рийя считала, что о свободе. Мне же в неточных чертах лица мерещилась усталость и равнодушие к окружающему столпотворению, которое она вынуждена лицезреть ежедневно.
Послушницы затянули знакомую песню, толпа притихла, кто-то повторял слова, слезящимися глазами глядя на раскаленный диск солнца. Стало жарко, я обливалась потом и с трудом дышала, мечтая поскорее выбраться из «светлой бани», в которую превратился храм. Запах благовоний и немытых тел грозил обмороком, а неосторожные тычки локтями от молящихся добавляли радости, напоминая о синяках и сломанных ребрах.
Чего ты ждешь? - Спросил жнец, взирая на меня с высоты своего двухметрового роста. Я едва ему до плеча доставала, хотя мелкой меня назвать нельзя.
Т-ш-ш, - гневно зашипела чопорная женщина неопределенного возраста со строгим лицом.
Я толкнула жнеца под ребра и, схватив за шею, заставила наклониться:
Сейчас все отпоют, и настанет время обращения к Свету. - Прошептала ему на ухо.
Жарко, - распахнул рубашку жнец, за что получил еще один недобрый взгляд от женщины. В храме телеса оголять не положено. Я торопливо затянула шнуровку обратно.
Лучше поработай кондиционером, - простонала я, вытирая со лба пот. Песня служительниц перевалила за половину. Впереди еще полчаса, прежде чем посетителям позволят коснуться ног статуи и оставить пожертвование.
Чем? - Удивленно покосился на меня посланник смерти.
Похолоди крыльями или как ты там это делаешь, - помахала рукой, - в гостинице недавно буквально к стене меня приморозил.
Это святое место, здесь нельзя. - Покачал он головой.
Святое? - Фыркнула я. - Нельзя? Ты издеваешься? - Скривилась от воспоминаний Рийи о жизни за этими «святыми» стенами. - Да здесь темнее, чем в моей душе, поверь.
Нельзя. - Жестко ответил он, отвернувшись. Я поморщилась, но больше настаивать не стала. Кто их замогильные правила знает.
Ноги устали стоять раньше, чем отзвучали последние строчки хвалы Свету и я бессовестно устроилась прямо на полу за одной из колонн, блаженно прижавшись к холодному камню. Жнец закрывал меня от любопытных глаз мощной фигурой и печально вздыхал, постукивая пальцами по колонне в такт заунывному ритму.
Наконец, толпа пришла в движение. Зазвенели карты, падая на отполированный до блеска позолоченный поднос. Прекрасные дамы и благородные господа, оставив приличную сумму на нужды храма, гордо поднимались по ступеням к статуе и дефилировали до ее ног по двухметровому каменному языку. Когда очередь дошла до простых смертных, поднос заменили глиняными чашами и передвижными столиками, куда каждый складывал то, что мог себе позволить подарить Свету. Я нашарила в кармане накидки два кварта и стала пробираться к статуе, старательно пряча лицо под капюшоном. Не хватало еще с наставницей столкнуться.
Очередь двигалась медленно. Каждый, заплативший за встречу со Светом старался задержаться у ног статуи подольше, вымаливая прощения или помощи в нелегкой судьбе. Те же, кто не смог положить дар на подносы или же их подношение оказалось не достаточным по мнению служительниц, с благоговением касались мраморного постамента.
Пусть Свет коснется тебя, - заученной фразой наградила Варала, одна из старших служительниц, которая сегодня отвечала за прием подношений.
Монетки ее устроили, и я взобралась по высоким ступеням на постамент. Сердце отчего-то ухнуло в пятки, ладони вспотели, а голова закружилась. Я запоздало поняла, что Рийя снова вырвалась на свободу и теперь с восторгом смотрит на статую, к которой послушницам не разрешали приближаться. Она была уверена, что стоит коснуться белоснежных ступней или края бесформенного балахона Светлого посланника, как все желания исполнятся. Именно ими сейчас заполнилась моя голова, грозя разорваться от бессчетных «хочу».
Я со злостью отпихнула навязчивую девицу прочь из сознания и торопливо пошла к статуе, но в последний момент запнулась о накидку и картинно растянулась у ног статуи, носом ударившись о каменные пальцы. Грамота вылетела из выреза платья и покатилась по постаменту, направляясь к темному провалу между плит. Я поползла следом, шаря руками по скользкому камню, в последний момент удалось поймать свою свободу за золотую кисточку. Я с победной ухмылкой поднялась, но забыла, что как раз над моей головой нависло одно из крыльев, которое безжалостно приложило по затылку каменным пером. Я снова согнулась, на этот раз, не забыв крепко прижать свиток к груди.
А ну перестань! - Послышались торопливые шаги и перед глазами замелькала белоснежная ткань балахона служительницы.
Ответить я не успела, видимо удар затылком был засчитан высшими силами, как обращение и свиток внезапно стал очень горячим. От неожиданности я его выронила, но жжение в руках не прекратилось, стремительно распространяясь на все тело. Вскоре мне казалось, что я горю в настоящем огне. Перед глазами нет ничего, кроме ослепительного света, который выжигает все внутри.
Все закончилось так же неожиданно, как началось. Свет померк, вернувшись к привычным солнечным лучам, снова стало душно и
