— Она на дизеле, — Рэй пожала плечами и снова затянулась. Какое-то время они курили молча, потом Рэй спросила: — Давно ворота поставили?
Охранник нахмурился, что-то подсчитывая, потом ответил:
— Уже почти три года как. Осенью поставили, а следующим летом началась эта свистопляска. Так, получается.
Керринджер кивнула. Вот еще одна причина навести справки о предприимчивом Курте Манне, хозяине «Волшебной мельницы» до того, как наступит Самая короткая ночь. Рэй стрельнула еще одну сигарету, сунула ее за ухо и пошла к машине.
Радиоприемник поймал волну, едва внедорожник повернул на шоссе к Байлю. Салон машины наполнился томным голосом ведущей. Голос сулил до самого вечера ясную погоду и жару почти как в преисподней. Рэй выругалась и крутанула громкость до минимума, заставляя радио заткнуться. Потом достала телефон и набрала Ника О’Ши.
Шоссе вильнуло, обходя озеро Лох-Тара, мимо проскочил поворот, ведущий на проселочную дорогу к туманной черте Границы. Рэй закурила, не давая привкусу тумана ни единого шанса.
Что бы ни приходило к Середине лета на мельницу, оно не имело никакого отношения к Дикой Охоте. Лето — не их время. Эта мысль несла в себе некоторое облегчение.
Байль дремал на берегу озера, и в воде отражались старые дома центра, линия каменной набережной, а кроме них — остатки бастионов разрушенной крепости и небоскребы новых районов. От озера поднималась прозрачная дымка, горячее марево, вода блестела так, что резало глаза даже сквозь стекла темных очков.
Рэй оставила машину на стоянке и пешком нырнула в запутанное переплетение улиц Старого Байля. Мощеные камнем переулки походили на ущелья, зажатые между стенами домов. Здесь было прохладнее, древний камень нагревался медленнее, нависающие над переулками балконы давали тень. Окна щерились антеннами, на веревках сохло белье. Воскресным утром лабиринт переулков был не слишком людным, только из маленьких кафе пахло кофе, и играла негромкая музыка.
Из переулков Рэй вышла на рыночную площадь, кивнула, как старому знакомому, конной статуе рыцаря. Рыцарь грустил, по бронзовой скуле расползалось зеленое пятно. В отличие от узких переулков, тени здесь было недостаточно, солнце раскалило брусчатку мостовой, каменная рыба фонтана за рыночным павильоном едва-едва сочилась водой.
Жара была в Байле нечастой гостьей. Город привык к ветрам и наползающему от озера туману. Сама Керринджер жару не любила. Хотя бы потому, что носить оружие под одеждой становилось на порядок сложнее. Без револьвера, заряженного холодным железом, она чувствовала себя голой. Нет, хуже. Беспомощной.
Почти торопливо Рэй пересекла площадь, чтобы снова нырнуть в тень арочного прохода, а оттуда — под пестрые зонты прятавшегося во дворе кофе. Ник О’Ши, детектив из отдела по борьбе с разным потусторонним дерьмом, помахал ей рукой, потом отсалютовал запотевшим пивным бокалом. Рэй рухнула на соседний стул, сняла очки, сунула в один из карманов разгрузки.
О’Ши был растрепан, помят и еще более белобрыс, чем Курт Манн. Керринджер знала его чуть меньше года, с тех пор как начала время от времени работать с полицией Байля. Другая Сторона тянула руки к людям, и обычно от этого были одни неприятности.
— Что у тебя с разрешением на ношение? — вяло проворчал детектив.
— Предъявить? — женщина пролистала меню и с сожалением решила воздержаться от пива.
— Ты мешаешь мне страдать похмельем, — вздохнул О’Ши. — Оно того стоит?
— Могу поставить тебе еще бокал, — Рэй вздохнула, взъерошила ладонью короткие, влажные от пота волосы. — Оно настолько мутно, что я не взяла аванс у нанимателя.
Ник О’Ши поперхнулся пивом. Раскашлялся, перевел дыхание, вытер рот тыльной стороной ладони. Керринджер попросила у официантки апельсиновую газировку и сэндвич с говядиной. Насчет аванса, конечно, она погорячилась. Деньги заканчивались, а соваться через туманы Границы за очередным пропавшим в холмах ей не стоило ближайшие лет сто. У сидов долгая память. Рэй спросила:
— Мистер Манн и его «Волшебная мельница», слышал что-то об этом?
— О! — лицо О’Ши неожиданно озарилось мрачным весельем. — Блондинчик Курт и его сладкие булочки, а как же!
Потом детектив нахмурился и сказал серьезно:
— Два несчастных случая, в прошлом и позапрошлом году, оба раза летом. Ничего однозначного не нашли, поэтому дела передали нам. К тому времени они успели не просто остыть, а остыть, протухнуть и снова остыть.
Рэй подобралась. Манн говорил о чем-то таком, но Нику О’Ши она верила больше.
— Подробности?
— Два года назад парень упал с лестницы и сломал шею, — детектив без особого удовольствия отпил пива. Официантка поставила перед Керринджер ее стакан. В оранжевой газированной воде плавали кубики льда. — С концами. В прошлом году уборщик оступился и сломал руку. Он и до этого не был особенным интеллектуалом, а после вообще поехал крышей.
Холодная газировка драла горло. Рэй поставила стакан, задумчиво побарабанила пальцами по скатерти. Улыбчивый и скрытный Курт Манн ничего не сказал о покойнике.
— Оба эти несчастья, — с кривой улыбкой продолжил О’Ши, — приключились с обоими бедолагами в один день. С разницей в год. Можешь представить себе, как там рыли наши криминалисты. Не нашли ничего.
На столе появилась тарелка с сэндвичем. Ник проводил ее больным взглядом. Рэй потянула носом воздух. Сэндвич пах мясом и поджаренным хлебом.
— Есть адрес этого, сбрендившего? — спросила она. О’Ши вздохнул:
— Что ты хочешь узнать от него, чего не узнали мы?
— То, что копы не стали бы слушать, — Керринджер пожала плечами и взялась за сэндвич.
— Я сам говорил с ним, — детектив помассировал пальцами виски. — Позавчера. Парень не в себе. Несет какую-то чушь о рыцарях и девах. Непременно прекрасных и золотоволосых. Могу пересказать в красках.
— Сама послушаю, — отозвалась Рэй с набитым ртом. — Где его найти?
О’Ши продиктовал, она записала на салфетке с логотипом кафе.
— Держи меня в курсе, — попросил детектив. Керринджер пробормотала что-то в знак согласия. Ее сейчас гораздо больше занимал сэндвич.
К маленькому дому в пригороде Керринджер подъехала, как раз когда по радио начались обеденные новости. Ведущая бубнила о котировках на бирже, международных конференциях и висящей над Байлем жаре. Рэй сунула под сиденье кобуру с револьвером, оставила разгрузку и вышла из машины.
Входную дверь ей открыла усталая женщина, мать парнишки, проработавшего на «Волшебной мельнице» два месяца с небольшим. Это стоило ему здравого рассудка и целых костей. В волосах его матери сквозь каштановую краску просвечивала седина. Рэй провели в светлую комнату, холодную от кондиционированного воздуха и почти не жилую. Миссис Хастингс ушла за сыном, оставив Керринджер среди полупустых шкафов и кресел, накрытых бежевыми чехлами. Кондиционер едва слышно гудел, гоняя воздух.
Бен Хастингс вошел следом за матерью и замялся на пороге. Ему было что-то около восемнадцати, если верить Нику O’Ши и личному делу, но Рэй не дала бы ему этого возраста. Было в выражении его лица
