– Вставай, сопля! – послышался над головой резкий, как пинок, голос Варлыги.
Юнец привычно дернулся, но подняться не смог. Его ладони обреченно скользнули, сминая траву, и бессильно вытянулись.
– Все, не могу больше… – прохрипел он.
Варлыга кого-то окликнул на своем языке. Юноша почувствовал, что его подхватили, подняли за шиворот, как котенка, и потащили.
– Бросьте меня! – умолял Маган. – Я вам лишь помеха…
– Иди! – Варлыга больно ткнул его кулаком в спину. – И заткнись, чучело крашеное. Тошно от твоего нытья!
В голове юнца мутилось.
– Я не могу идти дальше, – шептал он. – Я помру, бросьте меня…
Он видел, как впереди него мелькает спина проводника-бьяра. Тот будто стелился по перелеску, быстро поглядывая то влево, то вправо. Вдруг он застыл и поднял руку.
– Всем стоять! – рыкнул Варлыга.
Бьяр беззвучно скользнул между деревьями и исчез в лесу. Маган вновь свалился в мох и замер, глотая слезы, радуясь передышке, что бы ее ни вызвало. «Господь Солнце, за что караешь меня? Чем я провинился, за что обрек ты меня на мучения?!»
Поблизости шепотом переговаривались его главный мучитель Варлыга и бьярский колдун Андемо. Маган попытался подслушать, не о нем ли, но эти двое, как назло, перешли на незнакомое наречие. Тут, в Бьярме, что ни племя, то отдельный народ; вроде все говорят на языке Аратты, а порой две соседние деревни друг друга не понимают. Зато каждому роду, помимо господа Исвархи, помогают его собственные боги. А в здешней глуши, куда из-за тяжелых дождевых туч все равно не достигает небесное око, это, может, и поважнее…
Мать, бывало, рассказывала Магану, что их предки были из племени рыболовов-ратхов, живших у берега огромной реки, которая звалась просто Река… Потом пришли арьи, заняли оба берега и объявили, что больше не будет никаких племен – один народ Аратты на земле, один господь Исварха в небесах. И ратхи покорно отринули своих богов и обычаи…
Маган всегда с досадой слушал матушкины рассказы. Какое ему дело до всеми позабытых ратхов? Будь его воля, Маган и вовсе не вспоминал бы своих предков-рыбоедов. Чем он гордился, так это солнечной кровью, частицу которой передал ему знатный отец. Единственный доступный мальчишке удел – стать таким же слугой в богатом доме, как мать, – радовал его, и он не желал для себя ничего иного.
Лежа в заиндевевшей листве и пытаясь разобрать слова полузнакомой речи, Маган впервые осознавал, как огромен мир, как много в нем разных народов. Страшно подумать – некоторые из них не только не жалеют, что рождены в дикости, но как будто и гордятся этим! А встретив на пути благородного ария, вместо того чтобы склониться перед ним, проникаясь сознанием своей ничтожности, скорее треснут его дубиной по темечку или ткнут копьем. «Зверье! – убежденно подумал Маган. – Вот же угораздило меня, несчастного…»
Из зарослей беззвучно, как лесной дух, возник разведчик.
– Дальше не пройти, – тихо сказал он, приблизившись к вожаку вендов.
– Что там?
– Впереди, на берегу ручья, круглоухие падаль жрут. Чуешь?
Бьяр повел носом. Варлыга принюхался, ничего не учуял, но нахмурился.
– Я же говорил, – зашептал бьяр. – Не нужно было сворачивать к Ползучим горам! Нельзя! Здесь – Хулово подворье…
– Сзади погоня, – сердито возразил Варлыга. – Впереди – северный тракт с конными разъездами. Что ж нам, взлететь, как птицам?
– Теперь уж делать нечего, – вздыхая, отозвался проводник. – Где круглоухие – там пещеры. В пещерах можно укрыться от погони. Главное, в ту не попасть, где они живут. Тогда конец…
– А если там медведь?
– Медведь – хорошо, – заулыбался бьяр. – Медведи уже спать легли. Круглоухие туда не сунутся, духу медвежьего боятся. А человек, если хозяина обижать не станет, так под боком у него хоть всю зиму греться может. Тепло с ним…
– Да ладно тебе, – фыркнул Варлыга. – Брешешь!
– И всадники туда не сунутся – кони не пойдут. Самое верное место!
Маган изо всех сил вслушивался в беседу Варлыги с проводником, понимая его через слово. Прежде ему казалось, что он уже утратил способность бояться, – наоборот, только и надеялся: вот бы все поскорее кончилось… Однако то, что он все же понял, наполнило его ужасом. Искать пещеру, где спит медведь?! Если его не загонит насмерть злобный венд, так скормят зверям безумные бьяры!
Юношу охватила нестерпимая жалость к себе. О Исварха, еще совсем недавно жизнь была так прекрасна! Солнце над столицей дарило свет и тепло. Благородный отец, любимец Артанака, обещал, что не оставит побочного сына без опеки. И где теперь Артанак, где отец?! И где он сам? Против воли блуждает по дремучим бьярским чащобам! Который день их преследуют ловчие – несомненно, чтобы схватить и вновь отправить копать Ров. Всего несколько дней назад Маган отдал бы все на свете, лишь бы не возвращаться в полный ледяной грязи котлован, где его ждала лишь скорая смерть от голода и изнеможения. Но то, что ждало их впереди, сейчас казалось юноше гораздо хуже…
Варлыга ткнул его ногой под ребро:
– Вставай!
«Опять, опять, – с болью подумал юнец. – Ну за что мне эта напасть?»
– Вставай – или сдохнешь!
Полукровка встал на четвереньки, затем, ухватившись за корявый ствол, поднялся и из последних сил побрел за беглецами в ту сторону, где на западе над лесом величаво поднимался белый, испещренный рыжими прожилками бок Змеиного Языка.
Венды шли быстро, не останавливаясь. Хватаясь за стволы, Маган плелся за ними. Одно хорошо – путь шел под уклон. Вскоре деревья остались позади, и беглецы вышли к руслу студеной речушки. Юноша чуть выдохнул. Он кинул тоскливый взгляд на воду, быстро текущую в отдалении, – то-то небось холодная, а ведь заставят идти вброд! – и остолбенел. Шагах в ста от него, сгрудившись вокруг чьей-то обглоданной туши, трапезничала стая хищников.
Прежде Маган никогда не видел таких зверей. Короткомордые, круглоухие, высотой в холке чуть ему не по пояс, со встопорщенной черно-рыжей шерстью, твари терзали исполинскую птицу. Порыв ветра, налетевший с той стороны, окутал беглецов омерзительной вонью. Маган зажал нос, его чуть не стошнило, но он не мог отвести взгляда от пиршества. Он явственно видел среди гривастых спин торчащую вверх птичью лапу – она была куда толще человеческой ноги, а когтями могла бы полностью захватить голову. Но сейчас птица была мертва, и гнусного вида создания пожирали ее, рыча и огрызаясь друг на друга.
– Не смотри, – раздался сзади него голос Андемо, замыкавшего цепочку. – Иди дальше! Заметят – решат, что мы хотим у них птицу отнять… Круглоухому тебе ногу откусить – только зубами щелкнуть…
Он напевно зашептал что-то по-бьярски, поминая Хула, видно призывал его защитить от тварей…
Но тут совсем рядом, в стороне, должно быть почуяв жуткий запах, заржал чей-то конь. Тут же отозвался другой.
– Ловчие совсем близко! – вскинулся бьяр.
В этот миг будто что-то лопнуло
