– Твоя, – согласилась я с улыбкой, сама немного ошеломленная нахлынувшими чувствами и нечаянными открытиями.
Йелли моргнул пару раз, словно возвращая себе ясность мысли, резко подался вперед и, медленно скользнув носом по моему виску, жадно, с наслаждением вдохнул. Затем уже спокойным, привычно ровным голосом сообщил:
– Сегодня принесли твой новый артефакт. Он способен сохранять и частично удалять что-либо лишнее, ненужное, то, что захочет маг. Но над установлением времени показа и накопителем пока еще работают…
Я едва не взлетела от восторга:
– Так быстро? О лары, это же чудо! Даже эти функции нам очень-очень помогут! Да это принципиально поменяет запись и трансляцию моего кино…
– Чего поменяет? – полюбопытствовал Алел, не выдержал, бедолага.
Пока я поясняла, что такое кино и трансляция, Йелли молча внимал и, уверена, мотал на ус. В отличие от первых дней здесь, когда, по его словам, мне время привыкнуть и отдохнуть давали, теперь постоянно расспрашивают о моем мире, и не с праздным интересом.
– Где твоя тень? Неужели новоявленную звезду Деллу не интересуют результаты голосования? – спросил муж.
– Она с труппой принимает поздравления от поклонников, – усмехнулась я, повернулась к телохранителю и попросила: – Алел, позови Деллу…
– Да, матушка, я пришла по первому твоему слову, – раздался тихий голосок Деллы, вставшей за спиной Алела.
Телохранитель опешил, отодвинулся в сторону, позволяя нам увидеть тень Арэнк во всем великолепии: в красивом белоснежном бальном платье, как у Золушки из земных мультиков и кино, кротко, покорно склонившуюся передо мной. Причем не понарошку, а как совсем недавно, совершенно вжившись в роль. Более того, гладкая прическа с собранными на макушке волосами, украшенными «жемчужинками», очень шла созданному ею образу совсем юной прекрасной девушки, чистой и невинной. Актриса!
У меня невольно дернулся глаз:
– Делла, спектакль окончен, выходи из роли, а то мне страшно за тебя. И за себя тоже, вдруг безумие заразно!
Йелли и Алел хмыкнули, а звезда кино и театра заморгала. Через мгновение она заметно изменилась – вернула себе истинный облик прожженной карьеристки и стяжательницы славы. Бросив на меня недовольный взгляд, Делла наконец, испуганно сглотнув, вежливо прикрыла рукой лицо, приветствуя эрата.
Затем ее внимание поглотили светящиеся накопители. Она забыла обо всем на свете, трагически заломив руки, отчаянно взвыла:
– О лары, я умру!
– С чего бы? – опешила я, да и все остальные.
– От позора! – воскликнула она патетично. – Ведь в нашем мире так мало понимающих личностей. Тех, кто по достоинству может оценить театр, душу актера, его труд…
– Она одна такая или у тебя там все наподобие? – недовольно оборвал тень Йелли, обращаясь ко мне.
– Творческие люди… леары, они, похоже, во всех мирах немного ненормальные, – хихикнула я, заметив, как Делла тайком «ненавидит» эрата.
Если подумать, странно и нелепо выглядела связь между Арэнком и Деларией, вернее, пара ночей секса, которые он позволил, потому что ей якобы лары приснились и приказали, а она хотела по-идиотски отомстить Хтону. Они же терпеть друг друга не могли, один – откровенно, а вторая – еще и не менее откровенно боялась его. Муж и тень и теперь не понимают, что я нашла в каждом из них. Наверное, поэтому нет у меня больше ни грамма ревности или другого негатива к Делле и Йелли по этому поводу. А ведь обоим так или иначе приходится упоминать друг о друге и встречаться ежедневно.
Просто с Деллой привычно и легко, она слишком походит на мое прежнее окружение, понятна и логична. В отличие от других леар. Вот и сейчас моя тень и актриса нервно ходит вокруг накопителей, чем-то напоминая кошку возле накрытого стола: угостят или нет. Эх, если бы ее мельтешение помогло зрителям принять положительное решение.
Периодически Делла дергала шикарное и весьма дорогое бриллиантовое ожерелье. Я это украшение лично на нее надела, чтобы усилить последнюю сцену сказки, сделать ее более впечатляющей и волшебной. А она его вот-вот с себя сдерет и меня невольно этим нервирует, поэтому распорядилась:
– Делла, ожерелье тебе больше не нужно, можешь снимать. Учиться носить дорогие украшения будешь на своих… когда заработаешь.
– Думаешь, мы хоть что-то заработаем? – уныло спросила она, «забыв» при этом снять украшение.
Не успела я отринуть ее и, что греха таить, собственные сомнения, вопросом дохода озаботился Йелли:
– Хм-м, сколько, примерно хотя бы, ты собираешься зарабатывать с этого? И как часто?
Я резко обернулась и успела заметить хорошо знакомый взгляд предпринимателя, попрощавшегося с абсолютно точно потерянными вложениями, но без которых никак нельзя обойтись. Прямо как в рекламе: заплати налоги и спи спокойно. Я уже не сомневалась, что Йелли думает о провале моей затеи. Видимо, как и его мама, театр не понимает, но готов не только поддерживать мои хотелки, а согласен «развивать» шоу-бизнес за свой счет и, вполне вероятно, тайком от меня. Интриган! Зато мой родной и обожаемый интриган! Поэтому с кривой улыбкой ответила:
– Рассчитываю – много, а вот как получится – не знаю!
Мы все услышали перезвон колокола: отведенный для голосования час прошел. Вот и сияние вокруг урн потухло. Прием вестников завершен.
– Кто откроет? – Делла коршуном зависла над одной из них.
Йелли просто щелкнул пальцами над ближайшей, с негативом, а я замерла от волнения. В ожидании результата болтала и шутила, а потом и пальцем шевельнуть не смогла. Даже Алел подобрался, когда открытая урна окрасилась в красный цвет.
– Кайя, все пропало, – заплакала Делла. – Мне не стать звездой!
Я тоже расстроенно шмыгнула носом. Да, мы знали, что всем понравиться невозможно, но сейчас, увидев ярко-красный цвет урны, известивший о силе негативных отзывов, у меня внутри все сжалось: как же горько и обидно. Неужели действительно конец? Мне придется искать другой способ заработать и занять себя?
Но благодаря решительности Йелли, я не успела совсем расклеиться. Из урны вылетел тридцать один вестник, четыре – едва окрашенных красным и двадцать семь – пылающих багровым цветом. Я потянулась к одному из них, коснулась, активируя, и произнесла вслух послание:
– Это чудовищно! Не хочу больше видеть эту ерунду!
По отклику магии я сразу поняла, что это ведьма Амила ваяла перлы злословия. Другие двадцать шесть багровых вестников тоже оказались от нее и в том же ключе.
– Ну, мама! – хохотнул Йелли, с досадой качая головой.
Делла уже гораздо веселее активировала бледный вестник из оставшихся четырех, не принадлежащих «перу» Амилы, и зачитала:
– Все в игрушки играетесь, мешаете честным леарам спать!
– Это Дульчик, дед пекаря, они возле тракта живут, – поделилась Делла с рассеянной улыбкой, еще не в силах поверить, что реально недовольных зрителей оказалось настолько мало. – Дед чернокрылый, а живет дольше шаа, правда, спит все время…
Другие три розовых вестника были похожего содержания. Двое негодовали, что постановка отвлекла народ от работы, и высказались за перенос
