– Polypi, hjorð, – приказываю я оставшимся солдатам.
Они собираются передо мной. Их лица красивы, словно безоблачная луна. Они светящиеся и немного жутковатые, но пустые.
– Minn polypi, raða sjalfraðr.
Как только я произношу эти слова, проносится рябь. Их тела дрожат под весом магии, которая выливается из них. Освобождает их. Полипы исчезают, будто песчинки с берега, уносимые приливом.
Магия в них помогает восстановить баланс. Она не убьет меня и даже не причинит боли – хотя я привязана к этой магии, как морской король был привязан к своей.
Повернувшись, я вижу Анну. Ее голубые глаза встречаются с моими в последний раз. Она кивает.
Я беру девушку за руки.
– Minn Anna, raða sjalfraðr.
Как и лица солдат, ее лицо рябит – она одновременно и плотная, и бесплотная. Мои руки держали Анну, а теперь они пустые. Я пустая.
Алия в последний раз обнимает мать. А потом берет меня за руки. Кивает – она готова. Девушка поднимает взгляд на поверхность – к миру, к которому надеялась присоединиться. Алия наблюдает, как первые пальчики рассвета освещают мир наверху.
– Minn Alia, raða sjalfraðr.
Она светится. Лицо начинает мерцать. Фигура размывается, оставляя за собой след из красных цветов.
Я собираю охапку, раздаю сестрам и матери по цветку. А потом плыву к поверхности моего нового королевства с оставшимися цветами и позволяю им подняться наверх одним-единственным приказом.
– Fœra, Руна.
40
Руна
Рассвет наступает подобно окончанию главы – одна часть истории закончилась, остальная продолжается.
Облака рассеялись. Розовое и многообещающее солнце восходит над морем, сияющим, словно драгоценный камень. Его воды спокойные, блестящие, умиротворенные.
Но вне досягаемости воды бо́льшая часть Хаунештада лежит в руинах.
Доки уничтожены. Корабли лежат друг на друге. Они зияют, точно раны. Их днища поцарапаны. В некоторые попала вода. Вскоре они опустятся на дно гавани. Самые низкие дороги смыло. Древние булыжники мостовой валяются на берегу, а другие поглотило море. С верхушки каменной стены нам едва виден вёртсхус и прилегающие магазины – все открыто; окна и двери. Море подобралось к мешкам с песком и забрало их себе.
Но люди в безопасности. Дома и магазины на холме не тронуты. Мой народ под водой тоже теперь в безопасности. На некоторое время угроза подлодок ушла. Но более того – закончилась война отца.
И его больше нет.
Никому и не нужно сообщать мне новости. Я это чувствую: магия, связывающая нас, стала чем-то новым внутри меня. Возможно, однажды я узнаю о случившемся, но голос Алии все еще звенит в моих ушах. Я чувствую успокоение.
Магический баланс снова в действии: атмосфера здесь, на земле, стала тяжелее, чем раньше. То, что высохло и почти погибло, снова полнится жизнью. Оно находит свой собственный путь на солнечный свет.
Стоя за моей спиной, Уилл кладет руку мне на плечо.
– Руна, пора.
Нужно идти. Рассвет приносит с собой кое-что еще – угрозу обнаружения.
В новом свете мы все еще беженцы.
Ведьмы.
Воры.
Повстанцы.
А я еще и убийца.
Стражники, от которых мы избавились прошлой ночью, перегруппируются. Для них важно поймать нас и заставить заплатить. Им плевать на наши мотивы. Людей волнует только то, что мы сделали из-за них.
Внутри что-то корчится, когда я думаю о Николасе – я осудила его, как теперь судят меня, не поняв мотивы и увидев лишь результат. Теперь мне придется жить с его кровью на своих руках, как и с пониманием, что не сумела спасти Алию. Но это не помешает мне сделать столько добрых дел, сколько смогу до конца жизни.
Оставшись на мгновение наедине, пока Софи и Агната спускаются по каменной стене вниз на затопленный песок, я беру Уилла за руку. Он поворачивается ко мне. Носки наших сапог соприкасаются. Розовый свет освежает юношу, стирая усталость из его голубых глаз.
– Помнишь, что сказал мне, когда пригласил присоединиться, – шепчу я, – о том, что произойдет, если мы потерпим неудачу.
Уилл вскидывает бровь. Он вспоминает то утро, когда умерла Алия и мы стояли в поле, обходя острые края признания магии друг друга.
– Что-то о том, что на нас станут охотиться злые немцы, прежде чем датчане изгонят нас за колдовство?
– Да. Это. Ну а что произойдет, если мы преуспеем?
– Мы сделаем все снова.
Он ухмыляется. Я не могу справиться с собой: мне нужно поцеловать Уилла – быстро и так крепко, что ему приходится сделать шаг в поисках баланса на этом выступе скалы. Я хватаю его и снова обретаю равновесие. Мы смеемся.
– Вы идете? – яростно шепчет Софи издалека. Девушка явно не желает встретиться с еще одной командой стражников из-за того, что нас найдут в объятиях друг друга посреди бела дня.
Слезть не так уж сложно. Когда мы снова находимся на черных песках пляжа бухты, земля под нами промокшая, но твердая. Уилл снова берет меня за руку. Мы бредем через пески ко входу в бухту. Там Софи восстанавливает по мере своих сил упавший у булыжников исторический знак, закрывающий вход.
Все вместе мы решаем оставить Фрейю и пойти назад пешком – она так промокла из-за морской воды, что вряд ли заведется даже с помощью магии. Мы идем по приморской дороге в сторону заброшенной хижины в лесах под Ольденбургским замком.
Маленький коттедж молча наблюдает за нами. Из его окон течет, пока мы проходим мимо. В этом месте витает запах магии. Хотя он лишь жил на границах моего сознания, я чувствую себя здесь почти как дома. Это место меньше хижины Катрин; меньше спальни, которую я делила с сестрами, это точно. Я жажду возможности остаться здесь и осмотреться; посидеть внутри и позволить стенам рассказать мне все, что они видели. Надеюсь, хижина все еще будет стоять, когда – если – у меня получится вернуться в Хаунештад и остаться в живых.
Вырезанная в скале лестница, извиваясь, спускается к лагуне внизу. Растворяющиеся градинки хрустят под нашими ногами с каждым шагом. Крутые тропинки набегают друг на друга. Вскоре мы добираемся до края утеса, а потом и грубоватого песка внизу. Пляж мокрый и плотный. Вода все еще отступает.
– О, смотрите! – говорит Софи, куда-то показывая. – Боже, пожалуйста, пусть она будет целой.
Я поднимаю взгляд и вижу маленькую лодочку, каким-то образом попавшую в узкое устье между скалами и оставшуюся в лагуне. Возможно, это лучший способ вернуться к Катрин – вряд ли стражники станут преследовать нас по воде, учитывая состояние доков Хаунештада.
Я вспоминаю наше обещание убрать плавучие мины – чтобы промысел рыбаков процветал и Хаунештад мог бы выжить без продажи подлодок. С помощью лодки и магии мы могли бы начать этот путь к безопасности.
Я собираюсь побежать за ними. Но тут мой взгляд привлекает еще более поразительный дар. Я замираю на месте.
Красные цветы.
Они плавают
