Протянув Минире браслет с проецируемым перед ним изображением местности и мигающей зеленой точкой конечного пункта назначения, Канстаэл влетел в пещеру. Глаза оллундца прекрасно видели в темноте, мгновенно перестраиваясь после яркого блеска солнца на снегу Ахзаша, и то, что командующий разглядел, заставило его закипеть от гнева и беспокойства одновременно. В некотором отдалении парил над поверхностью типичный ахзашец, источающий яд красоты и шепчущий что-то Триане, держа ее в объятиях.
— Сейчас появится оллундец и тогда я отпущу тебя, — тихо произносил в это время на ухо нуррианке Раэн. — Под нами расположен колодец, через который можно добраться до богини. Он был закрыт, но я нашел и убрал защиту, ничто не должно помешать моему плану. Твой муж, конечно, бросится спасать любимую и вы оба упадете вниз. Жерло слишком узкое для того, чтобы можно было развернуть крылья, поэтому шанса на спасение нет. И уже внизу богиня напитается вашей любовью и огнем, но ты, возможно, даже выживешь, ведь настоящее пламя, горящее в мужском сердце, более привлекательно для нее.
— Нет! — крикнула Триана, увидев, что на этот раз ахзашец не солгал и к ним на самом деле летит Канстаэл. — Возвращайся! Оставь меня! Ты погибнешь здесь, улетай!
Но Раэн хищно оскалился, сместившись к самому центру ведущего на глубину колодца и обращаясь к Канстаэлу.
— Я тебя ждал и рад, что мои старания не пропали даром. Понравился знак? Ну же, вот твоя жена, забирай ее! Отпущу и она упадет, умерев по твоей вине, оллундец!
Ахзашец убрал руки с талии Трианы, но она продолжала цепляться за него, схватившись за шею белокрылого. Раэн поморщился и быстрым движением извлек скальпель, проведя им по боку нуррианки. Острая боль, непроизвольный крик и Триана уже чувствует, как падает вниз, прощаясь со своей любовью и жизнью. Ей показалось, что время стало бесконечным, позволяя снова пережить лучшие моменты, сделавшие ее по-настоящему счастливой. Она увидела первую встречу с огромным и страшным оллундцем на празднике, будто бы даже почувствовав, когда в момент соприкосновения их рук живой огонь решил перебежать к ней. Первый поцелуй, вызвавший в сердце смятение, волшебный полет по ночному Оллунду, давший начало любви, и конечно, их остров, оживший после ритуала соединения с огнем и теперь обреченный на гибель. Поэтому, когда горячие руки подхватили, а тепло настоящего живого пламени, знакомого каждой клеточке, передалось замерзшему телу, Триана подумала, что умирает счастливой, пусть это все и бред.
— Я люблю тебя. Прости.
— Рано прощаться, — неожиданно и заставив девушку распахнуть глаза, которые она зажмурила от страха, раздался голос не воображаемого, а самого настоящего Канстаэла. — Держись за меня и постарайся не шевелиться. Черные дыры! Кажется, крыло сломал.
— Но мы не падаем, — только после слов мужа Триана заметила, что они зависли в вертикальном тоннеле, хотя крылья Канстаэла были сложены.
— Острова тоже летают, ты же не искала у них крылья. Почему он тебя бросил и что задумал? На нас что-то должно упасть сверху или, напротив, внизу ждет толпа ахзашцев, жаждущих расправы над оллундцами? Мне нужно знать правду, чтобы решать, как выбираться, — глаза командующего вспыхнули, но не так как прежде, а пугая Триану зловещим незнакомым отблеском.
— На дне спит богиня. Раэн считает, что наш с тобой огонь способен ее разбудить. Только зачем это ему, я не знаю, — нуррианка почувствовала, как под одежду затекает кровь и ноет рана, которую не заметив, задел, прижимая к себе жену Канстаэл. — Мне больно. Бок.
— Ты зовешь его Раэном… Пахнет кровью. Он ответит мне!
Канстаэл почувствовал, как одна рука становится влажной от липкой крови, и убрал ее, перехватив Триану ниже раны. Слова жены о том, чтобы он не приближался и оставил ее, ранили больнее стали, но в тот момент, когда страдает любимая, оллундец не мог думать ни о чем другом, в том числе и о собственных обидах. Он склонился, осторожно прикоснувшись к, как теперь ему казалось, равнодушным губам, чтобы передать свое тепло, поддерживающее жизнь в детях огненной планеты вдали от Оллунда. Триана ответила, но как-то робко и что-то шепча о своей вине, потом замолкла, когда глаза ее засияли зеленым пламенем, а по телу прошла дрожь исцеления.
— Не вини себя, мы не властны над многими вещами. Теперь все будет хорошо. Так, как ты хотела, Триана.
Вокруг ничего не происходило, не раздавалось звуков сверху, будто бы ахзашец исчез, сделав свое дело, и Канстаэл решил попробовать выбраться. Он начал медленно подниматься, удивляя Триану тем, что делал это без помощи крыльев, и обещал после все объяснить. Но добраться до цели они не успели, когда снизу раздался гул. Звук постепенно нарастал, а свет, до этого рассеянный, стал ярким до рези в глазах. Скала, внутри которой располагался колодец, завибрировала, грозя похоронить под обломками горной породы незваных гостей. Поняв, что медлить нельзя, Канстаэл изо всех сил рванул вверх, забыв о сломанном крыле, которое попытался раскрыть, и не сомневаясь в том, что снаружи их ждет не самый ласковый прием.
Сжимая зубы и пересиливая боль, усилившуюся вслед за раздавшимся хрустом, оллундец вылетел из колодца на огромной скорости, едва успев затормозить перед тем, как состоялся почти неизбежный контакт со сводом пещеры. Резкий маневр и пришлось снижаться, болевой шок не позволял нормально управлять телом. Стараясь держать жену подальше от поверхности, сам Канстаэл был вынужден коснуться камней, разбросанных по пещере, ногами. А Триана увидела, как из колодца сразу за ними наружу выплыл силуэт и напоминал он умирающую науйнку. Такой же прозрачной и неживой выглядела Сарона, когда они встретились в больничном крыле на корабле ахзашцев.
— Твоя кровь… — раздался шепот теплого ветра, появившегося в пещере. — Они живы…
— Сработало! — Раэн, не обращая внимания на выбравшуюся из его ловушки пару, приблизился к силуэту.
— Ты?! — ветер начал превращаться в вихрь.
Ахзашец непонимающе посмотрел на богиню, которая, как он полагал, пробудилась странно быстро, но почти сразу лицо его просветлело от догадки.
— Он давно умер, я всего лишь похож на своего предка. Мой долг был разбудить тебя, чтобы свершилось возмездие за причиненное зло. Боги должны вернуться на Ахзаш и наказать свои
