– …Мы точно на Да’Арии? – продолжила она, демонстративно чавкая. – Почему этот «кролик в соусе» так подозрительно похож на обед из дешевой школьной столовой? К тому же у меня тут ни одного куска крольчатины.
– Там есть куски тофу.
– И они съедобные, но все же не кролик.
– Даитьяне не едят мясо, и я подумал, ты тоже… Неважно, забудь.
– Ты подумал, что я не ем кроликов?
«Я ведь их и правда не ем, – добавила про себя Аня. – Разве можно варварски сожрать такое милое существо?»
В ящике что-то разбилось. Фомор тихо выругался.
– Во-первых, на Да’Арии не водятся земные кролики, а те, что водятся, несъедобные, – процедил Лир сквозь зубы, обернувшись на Аню, раздражение отражалось в его глазах. Кажется, землянка таки добилась своего и вывела Хэллхейта из себя. – Во-вторых, да, мы точно на Да’Арии. Нарака, по-твоему, похожа на студгородок? В-третьих, хорошо, в следующий раз я притащу тебе ядовитого кролика! Может, тогда ты не будешь мне мешать.
Он яростно вытряхнул содержимое ящика на пол и стал разгребать гору монет и шестеренок.
Аня тихонько хихикнула, уткнувшись в тарелку.
– Последний вопрос.
– Да!
– Как выглядит Хораун на самом деле?
Лир замер. Потом медленно поднял глаза на Аню, и в его взгляде она заметила растерянность, возможно, даже тревогу, вызванную этим вопросом. Землянка неосознанно натолкнула Лира на мысль, которая его пугает?
– Я хочу верить в то, что ты жаждешь мира во всем мире, Лир, – неуверенно начала она. – Очень хочу, но пока не могу. Ты просил, чтобы я помогла тебе убедить Никка, Даф и Ирнея в твоей правде, но чем она лучше их собственной?
Лир ничего не ответил. Он поднялся на ноги, молча подошел, сел на диван напротив Ани и заглянул ей в глаза, будто ища в них решение собственных проблем. Дафна когда-то делала точно так же, рассказывая о своем полном боли прошлом.
– Ты по-прежнему не доверяешь мне? – спустя минуту спросил он.
Аня отрицательно покачала головой.
– Тогда нам не о чем пока говорить.
– Разве ты не должен заработать мое доверие тем, что расскажешь обо всем? – уточнила сбитая с толку Аня.
– Что бы я тебе ни сказал, ты решишь, я вру, – вздохнул Лир, проводя рукой по черным как уголь волосам. – Но я могу показать. Воспоминания, которые не в силах соврать. Однако для этого ты должна довериться мне, открыть сознание для моих мыслей.
Ане вдруг стало не по себе настолько, что у нее скрутило желудок. Открыть фомору свое сознание? Пустить в то единственное убежище, где она может быть собой? Позволить ему увидеть все самые сокровенные страхи и желания, что у нее есть? И тем самым дать полный контроль над собой?..
Раньше Аня пускала в свои мысли лишь Никка, и то потому, что понятия не имела, на что идет. Из чистого любопытства и невежества. И да, Никку она доверяла. Но Лиру?
«Он все еще убийца. Хотя, похоже, и у убийцы есть душа».
– Я думала, фоморы не умеют показывать свои мысли, – сказала вслух девушка.
– Даитьяне не такие особенные, какими хотят казаться, – Лир грустно усмехнулся. – Они с детства учатся держать свой ум под контролем и очень скрупулезно оберегают эти знания от чужаков. Вот и весь секрет. Мозг подобен любой другой мышце, нужно лишь знать, как его накачать. Каждый может научиться управлять своим разумом, если у него есть хороший учитель.
– И где же ты этому научился?
– Не где, а когда. – Лир сделал глубокий вдох и снова покосился на Аню. – Так ты рискнешь и доверишься мне или будем проводить время, которого у нас нет, за пустой болтовней?
– Хорошо. – У Ани сердце забилось чаще, когда она осознала, что согласилась. Но был ли у нее выбор? Она зашла слишком далеко, чтобы обманываться и убеждать себя, что жизнь может остаться прежней. Остается лишь идти до конца. Но идти с гордо поднятой головой или поджать хвост и позволить другим с позором тащить ее – вот где заключался выбор. – Что я должна делать?
Лир посмотрел на свой шрам и сжал ладонь в кулак, повторяющие вены линии на его руке стали ярче.
– Не сопротивляйся. – Разжав кулак, он протянул ладонь Ане и мрачно улыбнулся. Его темные глаза напоминали смертельную морскую пучину. – И попытайся получить удовольствие от путешествия в прошлое.
В ту самую секунду, когда рука Хэллхейта коснулась Ани, электрический разряд пронесся по ее телу прямо в мозг, с острой болью взорвавшись где-то в глубине разума.
Аня вскрикнула и инстинктивно отдернула руку, но Лир схватил ее за запястье.
– Я же сказал, не сопротивляйся, – прошипел он, стиснув зубы. Похоже, чувствовал ту же боль. – Ты делаешь хуже нам обоим.
Подавив желание закричать, Аня кивнула. Отступать уже поздно. Она закрыла глаза и попыталась найти равновесие внутри себя.
Вскоре в голове появилась неясная мысль, даже скорее ее очертания. Чужое сознание медленно, словно поднимающаяся в реке вода, заполняло разум. Вновь захотелось закричать, но Аня сдержалась.
– Уже лучше, – послышался голос Лира откуда-то издалека.
Окружающий мир начал проваливаться, растворяться, оставляя Аню беззащитной наедине с сознанием Лира. Она падала и падала, тонула, но никак не могла утонуть. Это был черный океан, необъятный и бездонный. Полный неизвестности и оттого холодный, но вместе с тем теплый и печальный. Понимающий? Сострадающий.
Новый разряд обжигающей боли.
Пустота. И…
Аня внезапно услышала, увидела, почувствовала на вкус все мысли Лира разом. Неподдающийся описанию ураган эмоций: страхов, обид, гнева, надежды, любви, – все кружилось в дьявольском вихре внутри него, не давая фомору покоя. А теперь и Ане.
Картинки былого пронеслись мимо.
Радость. Улыбающиеся маленькому Лиру родители, они гордятся его первой победой в тренировочном поединке.
Грусть. Отец отчитывает Лира за то, что тот сбежал, взбунтовавшись перед приказом посетить царский прием.
Злость. Никто не понимает, что Лир задыхается, проводя дни напролет во дворце.
Печаль. Единственный друг, что у него был в этих удушающих своей роскошью стенах, убит. Но кем?
Одиночество. Побег из дворца и…
– А-ай! – Аня не сдержала вопль, когда разряд боли пронзил ее точно сквозь сердце.
«Мы договаривались, что я покажу тебе свои мысли, землянка, но речи не было о том, что ты будешь копаться в них сама», – эхом разнесся в ее голове разгневанный голос Хэллхейта.
Он быстро сориентировался и долю секунды спустя закрыл поток воспоминаний от Ани непроницаемой стеной.
«Я не специально», – попыталась оправдаться она.
«Уже неважно».
Все померкло на миг, будто кто-то перерезал провода, а затем в ушах засвистел ветер. Кожа невольно покрылась мурашками, и в следующую секунду перехватило дыхание. Аня с ужасом увидела пропасть в шаге от себя.
Крыша, на которой она очутилась, была на высоте нескольких сотен метров. Оттуда, с улиц внизу, ветер доносил слабый галдеж людей и шум городской жизни.
При виде головокружительного расстояния до земли Аня с испугу чуть не
