Погасив свет, они притаились за стеллажами. Когда дверь распахнулась, все, что могла разглядеть Даф из своего укрытия, были чьи-то отполированные ботинки.
Ботинки неспешно промаршировали по комнате, постояли с минуту и вернулись к выходу. Затем дверь закрылась, и снова воцарилась тишина.
– Пошли, Никк, забираем то, за чем пришли, и убираемся отсюда, – облегченно выдохнув, сказала Дафна в темноту.
На ощупь она выбралась из-за шкафа и направилась было включить свет обратно, но не успела. Лампы вспыхнули за секунду до того, как ее пальцы коснулись кристалла.
– Только не говорите, что вы шпионы фоморов, которых все ищут.
Даф застыла. Перед ней, прислонившись спиной к закрытой двери и загородив собой выход, на табурете сидел Ирней. Выглядел он вполне мирно, если не считать его правой руки, лежащей чересчур близко к кинжалу на поясе.
– Как ты можешь даже допускать мысль об этом! – возмутилась Даф спустя секунду, понадобившуюся ей, чтобы преодолеть шок.
Ирн фыркнул и закинул ногу на ногу.
– Телохранитель Дафны не знает, где она, стражник Никка сам куда-то пропал, а еще кто-то недавно был на месте преступления в саду и растоптал все улики. – Ирн выразительно посмотрел на Никка, вышедшего из-за угла. – Мне продолжать?
– И поэтому ты записал нас в предатели? – Никк упер руки в бока, не отрицая, однако, последнего обвинения. Даф прищурилась, покосившись на него, но тот сделал вид, что ничего не заметил. – А где твой надсмотрщик, Ирн?
– Мой сладко спит и проспит еще суток двое, благодаря замечательному земному снотворному, – последовал чванливый ответ.
Парни пылко спорили о чем-то дальше, но Даф уже не слушала. Она отправилась обратно за папкой, пока нахлынувшая на нее после обвинения Ирна волна решимости не иссякла.
Невольно улыбка украсила ее губы, когда даитьянка развязала шнурок и открыла папку. Все документы внутри разложены листик к листику, а расчеты записаны старательным, аккуратным почерком. Правда, ровно до середины, где Тер явно устал и начал строчить с утроенной скоростью, переписывая, зачеркивая и добавляя одну формулу поверх другой.
Даф отлично помнила, как это всегда бывало. Глубокая ночь, Элеутерей сидит за столом, склонившись над стопкой бумаг, в одной руке карандаш, а пальцы другой барабанят по бедру в такт несущимся в голове мыслям. И каждый раз на уговоры Дафны лечь спать он лишь поддакивает и продолжает исписывать страницы.
«Это все было только наше…»
Быстро перебрав документы, Даф нашла тот самый красный журнал, неприметно воткнутый между двумя большими тетрадями. Полдела сделано.
– Так что вы задумали без меня? – раздался голос Ирна над ухом, и его физиономия показалась из-за стеллажа.
– Пробраться в Патил, спасти Аню, прикончить Лира, – захлопнув папку перед его любопытным носом, ответила Даф. – Ничего нового.
– И вы знаете, как это сделать, потому что?..
Тень, мелькающая в серых глазах друга все это время, окончательно вывела Даф из себя.
– Если не доверяешь нам, просто не мешай!
– Не доверяю? – Ирн скривил рот, будто его самого обвинили по меньшей мере в убийстве. Он сердито оглянулся на Никка, потом опять посмотрел на Даф. – Давайте я вам обоим кое-что объясню, детишки Сварга. Все происходящее уже давно не зависит от доверия. Оглянитесь вокруг. Вы узнаете нашу дорогую Суталу? Наших многоуважаемых старейшин? Вам не кажется, что если бы они действительно хотели защитить народ, то давно бы собрали войско и пошли на Патил. И разгромили бы фоморов, пекельный Астерот!
Никк позади него неловко кашлянул, но Ирней даже не моргнул.
– Но нет! Вместо этого старейшины спокойно сидят в мягких креслах и пьют горячий чаек. Им плевать на смерть Рилл и всех тех, кого прикончили Лир с его шайкой, пока были здесь. И к вашему сведению, это не только два охранника и один садовник, но еще трое инженеров и два пилота джетов, но об этом же все молчат!
У Даф по спине пробежали ледяные мурашки. Неужели это правда? Почему старейшины скрыли? Она и сама задавалась вопросом, почему никто не говорит о том, что фоморы могут в любой момент беспрепятственно вернуться сюда и убить кого сочтут нужным. Почему отец не торопится предупредить народ?
– Потому что старейшины одержимы идеей сначала завладеть чертовой книгой, что делать с которой потом даже не знают! – точно прочитав мысли Даф, продолжил Ирней. – Одержимы сказками о некой невиданной силе и мечтами о несоизмеримом могуществе настолько, что готовы поставить под угрозу всех остальных!
– Это не так, – начал Никк, но по его лицу было видно, что он и сам уже сомневается.
– Это так, – не оборачиваясь, отрезал Ирн и заглянул Дафне прямо в глаза. В его взгляде не было ничего, кроме холодной решимости. – Поэтому не говорите мне о доверии. Доверие – роскошь, – которое умирает на войне. А мы с вами давно уже стоим посреди поля боя.
Глава 11
Душа убийцы
Вечернее солнце уже не достигало земли, а лунный свет был слишком бледен, чтобы по-настоящему освещать дорогу. Силуэты темных высоток Нараки в глазах Лира походили на каменных титанов, ожидающих своего часа.
Хэллхейт шел, то и дело оглядываясь. Он презирал себя за это параноидальное чувство слежки, но ничего не мог с ним поделать. Казалось, вот-вот пройдет мимо очередной ничем не примечательный встречный, но стоит взглянуть на него чуть внимательнее, и можно увидеть хищно горящие глаза, следящие за тобой в темноте. Увидеть истинную сущность Хорауна.
«Подозрения украдут у тебя всех друзей», – сказал однажды друг, который был когда-то лучшим. И он оказался прав. Вот только не подозрения разрушили их крепкую дружбу – крепкая дружба навлекла на них подозрения и безмолвные обиды.
Достигнув центра города, Лир взглянул на широкую лестницу, что вела ввысь на дворцовую площадь, и на секунду замешкался. Свет и без того тусклых фонарей приглушал сгущающийся туман, пряча верхние ступеньки. По этой самой лестнице Хэллхейт в ужасе несся вниз, когда впервые увидел лицо монстра, который гордо именовал себя правой рукой царя.
Фомору снова стало не по себе, он поморщился, силясь стряхнуть сковавшее разум воспоминание.
«Царя беспокоит твое отсутствие», – были слова Кинира. Да неужели? Царя давно ничего не беспокоит, спасибо Хорауну.
Тем не менее Лиру страшно хотелось увидеть отца. Увидеть по-настоящему. Заглянуть в глаза и найти в них тепло и любовь к сыну, что Лир видел в детстве. В душе еще была надежда, что за пустыми, лишенными жизни зрачками Крейн остался прежним, что все можно вернуть назад. Только ради этого Лир изначально пустился на поиски «Книги Судеб», веря, что та исполнит его заветное желание, вернет ему семью. Всю семью, которая никогда не была вместе.
«Кого ты обманываешь, – сам себя укорил Лир. – Свершённое уже не изменить. Остается лишь сражаться за то, что еще можно спасти».
Вдруг с окутанного дымкой высокого моста позади посыпалась
